‘Идиом ощутил ужас во рту и достал конфету, однако кислинка не сильно помогала расслабиться, поскольку он понимал, к чему всё идет. Парень начал крутить прядь, заранее продумывая ответ.
– Так вот, Вы не хотели бы поделиться своим мнением по этому поводу? – сказал человек-спичка и яркие пузыри вскипели на его глазах.
– Я-я… Н-не уверен, что могу рассуждать об этом. Не читал книгу.
Логерман фыркнул и сказал:
– Конечно. Все вы, зумеры такие: к ответу призывают – молчат, – на вид он не был сильно взрослее ‘Идиома: не больше двадцати трех; ‘Идиом не мог понять, чем так разозлил его.
– Ну же, милорд Логерман, не торопитесь с выводами, – сказал мужчина с книгой, погрозил пальцем и повернулся к обвиняемому. – Я не прошу Вас, молодое дарование, критиковать книгу, потому что это моя работа. Мне куда интереснее Ваша точка зрения насчет ценности любой книги как таковой.
Хатен’’’-Рид услышал заинтересованный вздох той, кто обрек на это. Но в суете он забывал думать, и ему сложно было начать сейчас.
– Я-я думаю, что ценны только те книги, которые приносят что-то уникальное. И уж точно не распространяют ересь на серьезных щах! – с каждым словом эмоции закипали в ‘Идиоме.
Логерман снова усмехнулся и контратаковал:
– Уникальные? Никому в два-кей-двадцатых не нужны «уникальные». Люди читают только то, что привыкли.
– Это неправильно! – возразил ‘Идиом. – И писатели должны бороться с этим!
Даккер стал кивать, как и его соседи, как и Мин, насколько парень мог видеть краем глаз.
В профиль она была прекрасна.
Человек-спичка заинтересованно вдохнул.
Логерман быстрее стучал пальцем по подбородку и стопой по полу.
– С обществом невозможно бороться. Если пытаться – ты окажешься лузером с дырявыми карманами. Твои книги тупо не будут читать, – крикнул Логерман, голос его был и до этого излишне громким.
– Лучше сохранить совесть чистой и умереть, чем уподобляться мракобесию, почивать на лаврах.
– Чел, ты угараешь? Все думают о деньгах. Мир такой. Даже ты. И ты этого не изменишь. На свалке место «визионерам». История их забудет из-за других.
‘Идиом покраснел. Как человек может быть настолько циничным? Он сжал кулаки. Хотел перейти на неконструктивный диалог: слова задевали его до живота, но Мин опередила.
– О май гаш! Никто не любить выскочек, – она многозначительно посмотрела на Логермана, и тот сжался. – Истинный писатель должен привычное представить новым и не терять уникальности!