Но как мне быть? Ведь жизнь – не речь,
Что можно вычеркнуть беспечно.
Он взял её ладонь в свои,
Как тёплый свет, как сердце в стуке.
– Княжна, я сжёг бы эти дни,
Где нас сковали ложь и скука.
– Ах, если б знали, если б ведали…
Отец, мой долг, мой… этот плен…
Всё – как капкан, где нет доверия,
Где каждый шаг – чужой удел.
– Бежим… – Андрей шепнул, сжимая
Её ладонь в ночной тиши.
Она вздохнула, чуть рыдая:
– О, если б так, но, увы…
Но нет! Уже шаги вдали!
Как будто рок, как будто клики.
– Кто здесь? – чей голос, груб и злой
Раздался в сумрачной ночи.
Отец! Как гром его фигура
В ночи застыв, скрестила взгляд.
Княжна молчит, бела, как буря,
И мир на миг уходит вспять.
– Княжна, домой. А вы, сударь,
С дороги вон! Здесь нету встреч.
Она – моя, а вы… лишь тень.
И мрак раздался. Рухнул вечер.
Как будто буря заглушила
Любви нечаянную речь,
Что вдруг безжалостно разбили.
Андрей молчал. В последний раз
Он глянул в тёмные глаза.
И всё, что было, всё, что есть —
Как сон, как пепел… в этот час.
Но что за искры в этот миг
В её глазах вдруг пробежали?
Как будто гаснущий родник
Последней силой в ночь взрыдался.
Княжна шагнула – не назад,
Не к дому, к свету ложных правил,
А к нему, к Радину, в азарт,
Что ночь и бурю обвенчали.
– Нет! – крикнула она к отцу,
И голос твёрдый, непокорный
Резал, как сталь, холодный звук,
Волненьем ярким, дерзким, гордым.
– Вы думали, что я смирюсь?
Что молча в омут прыгну страха?
Что в сердце пламя заглушу,
Что счастье выжгу, словно прах?
Но нет! – в её словах звучало
И гнев, и боль, и сладкий жар.
И Андрей, что лишь молчал,
Почувствовал: она жива!
– Я не игрушка, не сокровище,
Не тихий дар на чей-то стол!
И если сердце мне не ровня,
То я сожгу весь этот дом!
Но князь смеётся, злобно, хрипло,
Как буря в час ночных ветров.
– Смешно! Княжна, твоя попытка
Сломать закон? Любовь? Что вздор!
– Ты выйдешь замуж, как пристало,
Как Туровы всегда идут!
Не смей, не смей, дитя, не плакать,
Сломлю упрямый этот дух!
И он шагнул, но вдруг, внезапно,
Как молния, как всплеск огня,
Андрей вперёд шагнул отважно,
Как бык на остриё копья.
– Не не трогайте её, князь Туров,
Я не боюсь, я не слуга.
Вы правы, я – всего лишь порох,
Но вспыхнет порох иногда.
– Пустые речи! – князь лишь фыркнул,
Но в нём мелькнуло что-то вдруг.
Не страх, не дрожь, но легкий вихрь
Немого бешенства, разлук.
– Ублюдок! Ты! – и следом плеть