Трое (пьянчуга подрёмывал), негромко общались (до Ролло доносился только невнятный говор) вплоть до того момента, как возле стола, как чёртик из табакерки, внезапно возник пятый. Отвлёкшись в очередной раз на баранью тушу, Ролло упустил момент, когда тот зашел в таверну.
Глава 2. Господин магистр
– Ну что, дети мои, – гнусавым голосом провозгласил новоприбывший, – не желаете ли нынче наполнить чаши опыта вином удовольствия? Благонравная наша дочь Фло сказывала, что у нее на днях две новые дочки народились, обе как на подбор: с грудями упругими да ягодицами круглыми, что мой набитый высшими компетенциями котелок. А чаши ихние – и в этом слово Фло порукой, – пусты-пустёшеньки от рождения, до знаний охочи, и не дай то боги, ссохнутся в ожидании упомянутого вина…
Сидящие за столом одновременно хрюкнули от смеха, явно обрадовавшись появлению товарища.
– Разве только их ягодицы схожи с твоим котелком лишь округлостью, – промычал «Пирожок».
– Но не волосатостью и яйцеобразностью, – рассудительно добавил «сир», тут же, впрочем, едва не закашлявшись от хохота.
– Волосатый asinus! О-о, – пробормотал пьяница, – чуднó…
«Аркан», вскочив из-за стола, со сладострастным стоном обхватил голову говорившего. Его штаны в отблесках камина и свечей полыхнули зелёным пламенем. Под вой и рёв собравшихся музыканты взвыли:
Я скромной девушкой была,
Нежна, приветлива, мила…
– Придурки! – беззлобно оскорбился новоприбывший едва перекрикнув шум, и, вывернувшись, уселся на скамью, вызвав новый приступ веселья. Голос его оказался совершенно нормальным, совсем не гнусавым. Очевидно, первой своей фразой он кого-то пародировал, и вызвал этим веселье. Голова его действительно слегка походила на куриное яйцо: с вполне обычным лицом, обращавшим на себя внимание разве что слишком широко расставленными глазами, и высоким острым черепом, покрытым нечёсаной шевелюрой. Он бесцеремонно выхватил одну из глиняных кружек и сделал длинный глоток.
– Эй, эй! – возмутился аркан. – Это моё! Закажи себе, да жди! Мы час тебя ждали, смотри, народу сколько…
Тот лишь отмахнулся.
– Не парься, Элькин. Уже. Сейчас принесут. И вообще: твоё, первача, собачье дело – сидеть и внимать мудрости старших товарищей. – Он с громким стуком поставил кружку на стол, отчего часть пенящегося напитка выплеснулась, добавив ещё одно пятно к сотням других, коими не одно поколение посетителей усердно заляпывало отполированные тысячами локтей доски. – Вас, други мои, – он театрально развёл руки в стороны, – ожидает невероятнейшейший, удивительнейшейший, потрясающейший сюрприз. Но ежели наш черномазый приятель намеревается и дальше ныть из-за одного глотка дрянного пива, которого ему жалко для его доброго господина, то даже уж и не знаю…