– Откуда вы, преподобный? Тринадцать колоний? Судя по вашему акценту, Новая Англия… И вы решили прибыть сюда… Почему? Чтобы обратить в веру еще больше несчастных еретиков? Чтобы за это вас причислили к лику святых?
Пастор наморщил лоб, и его уже наметившиеся гусиные лапки стали еще глубже.
– А что вы нам посоветуете? – резко ответил он. – Чтобы мы оставили эту часть мира дикарям и отбросам Европы, которые, простите за мои слова, от них почти не отличаются?
– И все же, – продолжал марсовой, поправляя головной убор, – именно благодаря этим почти дикарям вы, скорее всего, останетесь в живых. У Бога есть определенное чувство иронии…
В животе Венёра громко заурчало, ярко выраженная недовольная гримаса исказила его подвижное лицо. Он быстро встал, потревожив бедного Габриэля, который коротко всхлипнул.
– Я иду за едой. К обломкам. Преподобный, Пенитанс, вы составите мне компанию? Да, а вы, – добавил он марсовому, – оставьте этого бедолагу в покое. Он только что потерял жену и сыновей…
Мари с резким щелчком взвела курок своего ружья.
– Я иду на охоту, – объявила она. – Порох сухой.
– И я иду! – заявил траппер. – Мы, почти дикари, должны поддерживать друг друга.
Мари изобразила одну из своих кривых улыбок. Франсуа из Бобассена оказался более сложным человеком, нежели казалось. На чью сторону он склонится в ближайшие дни? Лесной бегун собрал свои шкуры, и они вдвоем отправились на охоту.
Остальные медленно двинулись с места. Океан нес ледяную крошку, и потому течение было мутным и тяжелым. Прилив отступал, и Венёр воспользовался этим, чтобы собрать на берегу моллюсков и крабов. Жюстиньен краем глаза увидел, как ботаник съел одного ракообразного. Он жадно разгрыз панцирь зубами, проглотил мясо, а затем вытер рукавом стекающую по подбородку жидкость. Внутренности молодого дворянина, плохо оправившегося от недавних злоупотреблений, просились наружу. Он отвернулся, его тошнило. Чуть в стороне английский офицер Томас Берроу методично обыскивал трупы, забирая у них оружие. Габриэль лежал, раскинувшись, возле костра. Жонас, марсовой матрос, содрал со сломанной мачты большую часть паруса. Пастор и его дочь принялись обыскивать обломки. Жюстиньен присоединился к ним в надежде найти спиртное.
Туман поднимался, проникал в корпус корабля быстрее океана. Де Салер протиснулся в капитанскую каюту. Вывороченная дверь, застрявшая поперек проема, частично загораживала проход. Внутри вода доходила чуть выше лодыжек. Вокруг ножек стола плавали сломанные навигационные приборы, страницы из бортового журнала, похожие на дохлую рыбу. Жюстиньен ножом открыл сундуки, прикрепленные к стене, нашел белье и серебряный кубок, портрет женщины, но не спиртное. Он со вздохом захлопнул крышки и оглядел каюту в темноте. Его беспокоила одна деталь в этой истории, в их кораблекрушении… Трупы. Трупы отсутствовали. На пляже было всего около пятнадцати тел. Некоторые, возможно, погибли в море, но сколько именно?