– Так, – заметил Аристов. – Ну, а если он настолько уверен в своей безнаказанности, если у него голова варит, то разве не может ему прийти на ум, что как раз неприсылка работ вызовет подозрение. И потом: с каких щей он решит, что мы вышли на университет? А вот затаиться где-нибудь он мог. Надо ждать.
Ждали и действовали. Но результатов все не было, никаких новых версий не появлялось. Генерал сердился. Он сказал Аристову и Медянникову, возглавлявшему в это время отдел:
– «Топляков» прибавляете. Нераскрытое убийство – это вам не случайная кража. Мне уже из министерства звонили. Давайте действовать активнее, а если не хватает пороха, то так и скажите.
– Так, – сказал Аристов. – Пороху у нас хватит.
Незадолго до того, что произошло 29 июня, он уволился с прежней работы и вскоре поступил на новую. Приехал с направлением, почти сразу получил жилье. Новые знакомые помогли ему устроиться поудобнее. Нашлась самая необходимая мебель, в коридоре пристроили умывальник, порекомендовали, как лучше решить проблему питания, имея в виду завтраки и ужины. Обедал же он в лесу, на котлопункте15, или, в свободные дни, здесь же в поселке в рабочей столовой. Все эти бытовые мелочи на время заслонили от него то, что произошло.
Но присмотримся повнимательней к этому человеку. Если бы у него спросил кто-нибудь, способен ли он убить человека и тем более совсем юную девушку, конечно, он бы ответил отрицательно. Если же взглянуть на дело со стороны, взглянуть, взяв всю сумму фактов, станет очевидным, что, сам того не осознавая, он уже длительное время прокладывал себе путь к преступлению, поскольку давно начал пренебрегать тем, что принято называть нравственными принципами.
Родился он в семье помощника лесничего на Брянщине. Время было тяжелое. Отец, как миллионы других в эти годы, ушел на фронт и в тысяча девятьсот сорок третьем году погиб. Мать осталась с детьми одна. Казалось, кто как не сын сможет понять горе матери, стать ее опорой и поддержкой в трудные дни. А он жил своей жизнью и меньше всего думал о матери и своих младших сестренках и братишках. Вот в этом равнодушии к самым близким людям впервые и проявился серьезный изъян его характера.
Уехав в Белоруссию и поступив в техникум, писал домой мало и скупо и совсем не интересовался, как там справляется с семьей мать. Парень он был видный, рослый, занимался спортом и даже имел разряд по классической борьбе. Он нравился девушкам, но странно – не тем, с которыми учился, а так, случайно повстречавшимся на его пути. Они с восторгом внимали рассказам о его спортивных «подвигах».