Как всегда бывает в таких случаях, телефонный звонок оказался неожиданным. Еще накануне Ковалев справлялся на заочном отделении университета о том, не получили ли они каких-нибудь сообщений от Грощенко. Ответили, что нет. А вот теперь звонили, что от Грощенко пришла контрольная работа по химии, которую он должен был сдать еще в прошлый приезд.
– Дал все же знать о себе, – сказал Ковалев Аристову. – Я мигом.
– Давай! Чувствую, к финалу дело идет.
Но даже у Ковалева, когда он ехал на дежурной машине в университет, появилось что-то похожее на сомнение. Не в такой степени, как у Стрелкова, но все же… Убил человека, зверским, почти невероятным способом, а сам спокойно зубрит химические формулы. «Ладно, надо размотать клубок до конца».
Методист по заочному обучению Анна Сергеевна Каратаева сказала:
– Я специально не передала ее на рецензию, чтобы сначала показать вам.
– Из меня рецензент липовый. Я по химии тройки имел.
Методист перелистала исписанные крупным почерком листы, заглянула в конец, еще раз перелистала.
– Обратного адреса нет, – обескураженно сказала она. – Позвольте: кажется, было сопроводительное письмо. Да, вот оно. – Бегло пробежала письмо. – И здесь нет.
– А конверт, конверт где? На нем-то если не обратный адрес, то почтовый штемпель должен быть. – Ковалев говорил это, а сам буквально чувствовал комок в горле. Неужели опять неудача?..
– Конверт уничтожили. Их всегда выбрасывают, обратный адрес в случае изменения заочники обычно сообщают в сопроводительном письме.
Можно понять Ковалева. Он в полной мере осознал свою ошибку: надо было предупредить, чтобы письмо от Грощенко оставили в первозданном виде, даже не вскрывали. Эх, ну как же он так…
Вдруг его осенило.
– Скажите, – спросил Ковалев, – вы лично держали этот конверт в руках?
– Да, конечно, я даже мысленно вижу его: нестандартный, склеенный из желтоватой оберточной бумаги.
– Хорошо. Это, конечно, почти невозможно, но все-таки вдруг вы припомните, что значилось на штампе. Я буду перечислять крупные лесные поселки, где есть почтовые отделения, а вы постарайтесь припомнить.
И он стал перечислять, надеясь на чудо, ибо даже он, профессионал, далеко не всегда запоминал все детали. А тут – штамп на конверте… Но удивительной бывает человеческая память. Когда Ковалев сказал «Кедрозеро», Анна Сергеевна воскликнула: «Точно! Припоминаю, там значилось: Кедрозеро