– Если ты о том переломанном парне, то он жив, – равнодушно ответил хриплый низкий голос.
Душу отпустило. Знание, что с Наиром всё в порядке, окружило скорбные тревоги и поглотило их, принося мне спокойствие и тихую радость.
– А ты кто? Защитник? – Найдя глазами топор, стоящий у лохани в другом конце комнаты, я немного расслабилась.
– Да. Моё имя Винсент Ди-Горн. – Мужчина наложил похлёбку в миску и, отыскав в кособоком комоде ложку, подошёл ко мне. – Ешь.
Я недоверчиво оглядела протянутую мне тарелку. Посторонних запахов не было и под завывания в животе, я выхватила еду и, не сводя глаз с гостя, набросилась на горячее подношение.
– Где твоя семья? – Винсент пододвинул грубо сколоченный табурет и сел напротив, сверля меня необычными янтарными глазами.
Ну и какое ему до этого дело? Злость закопошилась в костях, но притихла под чувством сытой благодарности.
– Нет у меня никого. – Я небрежно поставила пустую тарелку на стол, оставив ложку в руке и пригляделась к Винсенту Ди-Горну.
Лицо мужчины помимо шрама на губах, пересекал ещё один, проходивший от правой брови, через нос, к левой щеке. Широкие черные брови защитника нахмурились. Ему явно не нравится мой пристальный взгляд. Не обращая внимание на его недовольство, я продолжила разглядывать точёные черты лица и натренированное мужественное тело. Молодой, лет двадцати пяти, но назвать его парнем, язык не поворачивался. Он источал ощущение силы и заставлял магию кувыркаться в своей клетке под сердцем. Тяжёлый взор, таящий в себе злобу и внимательную настороженность, впился в меня, пытаясь заставить отвернуться. Мало ли чего он хочет?
– Может хватит пялиться? – рыкнул Винсент, поняв, что я не собираюсь сдаваться под его жёлтым взглядом.
– Перестану, когда скажешь, что ты делаешь в моём доме? – Я прищурилась и наморщила нос, уловив вонь от запекшейся отродьевой крови на своих волосах.
– Я нашёл тебя за камнем недалеко от тела твари. – Винсент тяжело выдохнул и почесал острый угол челюсти с лёгкой щетиной. – Целитель узнал у старшего где твой дом и попросил меня присмотреть за тобой после исцеления.
Стало быть, деревенские оставили меня умирать в поле. Что ж, не вышло. Грустный смешок вырвался из груди и рёбра отозвались болью. Янтарные глаза холодно окинули мою скривившуюся фигуру и вернулись к созерцанию скудной обстановки дома.