– Кто это? – спросил я Леху.
– Трайсер, – ответил он. – Бегаем вместе.
– Больше на штангиста похож!
– Он за 11 секунд «сотку» ломит! Спринтер!
Выйдя, тот растянулся на полотенце и больше не смотрел в нашу сторону. Исподтишка косясь на него, я чувствовал свою ущербность.
1980 год совершил переворот в моем сознании. В Москве открылась Олимпиада и, наблюдая за ней с трибуны Лужников, я понял свое отчаянное несовершенство и решил исправить его. Выход напрашивался однозначный: записаться в спортивную секцию. Стадион АЗЛК встретил меня вонью резиновой дорожки и пожилым тренером в тени навеса.
Выслушав меня, он спросил мой возраст и в сомнении покачал головой:
– Поздновато. Ровесники уже на первый разряд бегут, но раз пришел – одевай гвоздики. Посмотрим.
Деда звали Савельич. Он выступал еще с братьями Знаменскими и шиповки называл по-старому.
Кое-как пробежав «сотню», выглядел я бледно, хотя в длину прыгнул неплохо, под шесть метров.
– Попробуем! – обнадежил тренер.
Вместе со мной еще бегали трое таких же доходяг. Савельич занимался нами от скуки, чтобы не сидеть дома со сварливой бабкой.
На стадионе я вновь встретил Трайсера. В компании атлетов, он жеребцом носился по кругу, оставляя нас далеко позади, и я с завистью смотрел на его прокаченные бедра в коротких трусах adidas.
В раздевалке мы познакомились.
– Юра, – он протянул руку и крепко пожал мою.
– А почему Трайсер? Фамилия?
– Фамилия Юрин. Это для своих.
Я осекся и замолчал.
Возиться с нами Савельичу быстро надоело и осенью, когда тренировки перенесли в манеж, он спровадил меня в копьеметатели. Ребята там занимались давно, имели разряды и звания. Проявить себя в этой компании шансов я не имел.
Трайсер бегал тут же. Когда он несся по виража, внутри его, как в барабане, бил набат. Секунды таяли и на зимнем чемпионате Москвы он выполнил норматив кандидата в мастера. Я о подобном даже не мечтал, хотя пользу от тренировок чувствовал: начал качаться, окреп и мог порассуждать о спорте.
Иногда мы вместе бегали кросс. «Не замечая» моих страданий, Юра гнал вперед. Просить о пощаде не позволяла моя гордость и, сдыхая, я все равно плелся за ним. Казалось, Юра издевается над моей немощью. На самом деле он помогал с ней бороться и с каждым разом, я бежал все уверенней и быстрее.
Потом его забрали в армию, а спустя год, в апреле, он неожиданно объявился и позвонил: