Всякому нужен повод, дабы дозволить проявиться в себе хорошему, не дать ему пропасть втуне. И прохожему, и даже сороке.
Воскресенье
Воскресный вечер. Прежде, чем прикрыть за собой дверь горизонта, солнце, спрятавшись за прозрачной почти, не дающей разыграться воображению ширмой облаков, принялось натягивать на полные, жаркие свои бока чёрный ажур белья. Это вам не экрю27от Ливерса28, но заманчивее до дерзости, вызывающе даже.
Впрочем, солнце недолго дозволило любоваться своим изысканным неглиже29, менее, чем желалось воздыхателям, кои собираются обыкновенно поглазеть нА море закат, не считаясь с тем, что сразу, как только он канет в прошлое, добираться до ветхих избёнок, кои сдают дачникам на юге под видом благоустроенных квартир, придётся почти в полной темноте. Всполохи фосфорных спичек и сияние женских глаз в расчёт не идут, те освещают надежды и сердца, но не извилистые тропинки с побережья на гору.
Сменив собой солнце, луна появляется на небе крадучись, стесняясь будто. Так постепенно высвечиваются очертания фотографического снимка в ванночке с проявителем. Луна идёт вровень с выцветающим от жара вечерней зари небом. Белесые её брови поднимаются в такт неспешным волнам, тем только и выдавая в ней извечное изумление происходящему внизу, у неё на виду.
Тень загара, что ровно ложится на побережье, скоро сменяется сумраком, что сглаживает острые углы и несовершенства округи, которой хватает рассудка не придавать им значения. Округа не мирится с ними, это выдавало бы в ней недовольство, но принимает, как данность, с которой следует обращаться бережно, ибо всё для чего-то да и сгодится в свой срок.
Всю неделю, мучимые тяготами собственной жизни, мы надеемся на воскресенье, в течение которого выскажется недосказанное, сделается недоделанное, забывая о том, что этот день закончится, как и все прочие, едва успев начаться. Зори, утренняя и вечерняя, не одно ли это тоже, как изнанка бытия, которая не может быть плоше лицевой стороны. Не должна.
Малая часть большого мира
Это всего лишь малая часть из подсмотренного.
А сколь ещё, умышленно сокрытого
от человеческого глаза.
Ибо завистлив человек,
да чаще всего – себе во вред.
Автор
На фоне задника из новогодней мишуры водорослей, в свете софитов солнца актёрствует на пропитанных морской солью подмостках полупрозрачный, невеликий зверь гребневик30. Он представляется то медведем, то принимает образ рыцарского щита, но в любой из ипостасей сиятелен, прекрасен, ибо воодушевлён приливом и подводным течением. Но лишь до поры, покуда рыбы не заметят в нём некоего изъяна. И тут уж – только держись. Останется заместо его великолепия один только промокший от слёз лоскут.