– Все же обзываются, – устыдившись, неуверенно промямлила она себе в оправдание.
– А ты не будь как все. Неприятно же, когда кто-то жесток с тобой? Неприятно! А сама поступила так с Майей, зная, что она не ответит, – тактично пожурил её отличник. – Впервые тебя, Люба, в таком ключе вижу! Что она тебе сделала, что так гадостно о ней отзываешься?
– Ничего. – Поспелова густо покраснела и опустила пристыженно взгляд. – Сама не знаю, что на меня нашло… И теперь стрёмно как-то. Хочешь, чтобы я вернулась и извинилась?
– А сама хочешь?
– Нет.
– Тогда и смысла нет. Пойдём дальше. Пусть будет тебе уроком, Люба!
– Ты прав. Хороший урок, – покорно согласилась она, молча поравнялась и впервые сама взяла брюнета за руку, крепко сжав в объятиях его пальцы. Имир, оценив пожатие, ласково улыбнулся и нежно поцеловал переменчивую подружку в щёчку. Тихоня заалела и неожиданно для себя вдруг прижалась к нему покрепче.
Холодный неприступный Ибрагимов в тот вечер заиграл в глазах мечущейся Любы новыми, свежими красками.
***
– Ох, и крепкие! – поморщился Алмаз. – Да как ты это куришь, Вася?!
– Давно и спокойно. – Собеседник улыбнулся. – Мне нравится «Прима». Другие не берут. У сына, было, стрельнул дорогие – ерунда! Пыль в глаза – и только. Я же с шести лет дымлю! Бросал, потом начинал. Мне фильтры и американский табак не по нутру. Ядрёное для души нужно!
Поспелов потянулся на бревне. Что-то в его теле хрустнуло, щёлкнуло, будто в старом скрипучем велосипеде-развалюхе. Мужчина охнул, крякнул, достал бутылку с домашним квасом, громко отхлебнул и протянул коллеге. Цыган принял тару, прилично отпил, утёр рот и с удовольствием хмыкнул.
– Люба моя делает! – с гордостью похвастался Василий. – Шура квас на мякише заливала, и он был бледный, зелёный, невкусный. А дочурка захотела, чтобы тот был как казённый: тёмненький и сладкий. Сухари сушит из белого и бородинского хлеба, изюму подсыпает, гвоздику – и получается неплохо!
– Да, я оценил. – Ибрагимов одобрительно улыбнулся. – Хозяюшка растёт, молодец! Имир настаивает квас на мелиссе и листьях смородины. Получается ароматно-кислый, с горчинкой. А Руслана сахар для напитка жжёт, чтобы привкус карамели был. Пьём в итоге шедевры обоих. Съедобные, махом улетают!
Василий Михайлович отвернулся. Едкий дым «Примы» клубками вился вокруг его возрастного бритого профиля.