Я нащупал очки на ночном столике, насадил их на нос и протер по контуру. Телефон подмигнул мне, но я воздержался от просмотра своих любимых сайтов. Полночная школа – надежное средство от интернет-зависимости. Дело, прежде всего, в том, что таума плохо сочетается с электричеством, и в школе нет соответствующего оборудования. Сохранить заряд батарейки важнее, чем ходить по социальным сетям.
После взрыва в столовой и сотворения Кальцифера администрация в лице Огюстена явилась как ни в чем не бывало, чтобы объявить, как нас распределили по комнатам на этот год. Он остался абсолютно глух к нашим страхам как насчет инугами, так и, к моему большому удивлению, насчет волчицы.
– Я только что видела, как она напала на огонек этого мальчика, вон там! – выкрикнула какая-то девочка, указав на меня пальцем. – И она угрожала перегрызть ему горло!
– Это правда, я сама слышала! – добавила другая. – И вы хотите, чтобы я жила с ней в одной комнате?! Ни за что в жизни!
Огюстен уклонился от ответа, выдал нам списки на поселение и посоветовал разобраться самостоятельно. Следующие три часа выдались самыми анархическими в моей жизни (но и самыми приятными тоже, ведь в кармане моего блейзера спал Кальцифер). Каждый старался занять комнату подальше от туалетов, от которых пованивало, что администрация объясняла пожатием плеч и фразой: «Увы, трубы старые». Одни ученики желали поместиться вшестером, а не вчетвером. Другие отказывались соседствовать с некоторыми видами полночников. Одна девочка просила помочь ей установить этажерку, которую ее мать оставила у входа в школу.
Полный хаос.
Наконец все как-то утряслось. Когда четверки были сформированы, нас выстроили в комнате отдыха. Дортуары девочек – направо, мальчиков – налево. Девочке с громким голосом поручили вести обратный отсчет, и «Голодные игры»[12] дортуаров начались.
Народ сцепился в коридоре, без удержу работая кулаками, локтями и коленями. Честно, я даже слышал звуки плача. Жоэль, развивая потрясающую скорость, перепрыгивал через учеников и уклонялся от ударов, хохоча, как гиена. Колен держался прямо за ним, прикрывая руками лицо, явно опасаясь, как бы его не задели и не повредили. Я же, тащась у них в фарватере, веселился как никогда, прижимая руками карман, чтобы защитить моего новорожденного огонька.