В вестибюле мы с Мишель оставили верхнюю одежду, повесив на одну из свободных напольных вешалок. Я сделала глубокий вдох, успокаивая бешенный сердечный ритм, и только после этого прошла следом за подругой в основной зал, где находились все работы фотографов.
Мои ладони взмокли от волнения. Медленно шагая вдоль работ, я заставляла себя не бежать сломя голову точно ребенок к седьмому номеру. Как и обычно, я разглядывала фотографии под первыми номерами, имена этих людей не менялись, и уже давно просмотренные профили этих людей были в моих подписках. Я переводила взгляд на тех, кого считала зрителями, и пыталась считать их эмоции, понять просто ли они были зеваками, или теми людьми, кто правда интересовался фотографиями, как способом выразить свои чувства и эмоции.
Мишель дернула меня за руку, вынуждая вернуться в реальность. Потянула вперед и мои ноги чуть не запутались между собой. Я остановилась, хлопнула ладонью по её руке и вернулась к прежнему темпу, в котором и шла раньше. Подруга нахмурилась, отмахнулась и встала рядом, ступая в ногу со мной.
Не могла точно понять, что заставляло меня останавливаться и тратить время на других. Сейчас не было ничего важнее, чем оказаться рядом со своей работой, запечатлеть плоды своих стараний, вечных заявок и долгого молчания со стороны зала, но я отчего-то оттягивала этот момент, словно сладкая и желанная конфета была последней в коробке, и от этого, хотелось оставить послевкусие на потом, растянуть удовольствие.
Но Мишель уже подошла к седьмому номеру, и ее нахмуренные брови ввели меня в такое сильное заблуждение, что я на секунду остановилась в метре от работы. Сердце мое пропустило один удар, и я заволновалась пуще прежнего.
– Что там?
– Сладкая…
Больше медлить я была не в силах. Подскочив к подруге, я обернулась на фотографию, посмотрела на номер под ней и имя. Не знаю, как можно было так непрофессионально отнестись к выполнению работы, что в имени оказалось не две, не пять… А куча ошибок.
Ведь под фотографией, которая собственно и не была моей, красовалось имя Константин Решетов.
Уголки губ нервно дернулись вверх. Не то, чтобы я не ценила работы других, напротив… Но это показалось мне очень сильным и больным ударом под дых.
Седьмой номер с прекрасной работой другого фотографа принадлежал Константину Решетову, а не мне.