Коко и Скиап
В пятом акте тучи сгустились. Бури, убийства, слезы и, наконец, победа.
Коко сидела в своей личной ложе в опере, стараясь не обращать внимания на пустое сиденье рядом. Снова одна. Но ненадолго, пообещала она себе.
«Гамлет» был любимой французской оперой фон Динклаге – по крайней мере, он так сказал. Другие – «Беатриче и Бенедикт», «Кармен», «Жизнь парижанки» – отличались некой фривольностью, которая годилась для танцевальных залов, но не для большой сцены. Опера должна была возвышать и вдохновлять душу, а не наполнять ее интимной эфемерной романтикой, которая улетучивается так же быстро, как пузырьки из открытой бутылки шампанского. Но вот «Гамлет»… Вагнер одобрил бы партитуру Амбруаза Томаса и либретто Барбье. Они позволили себе несколько вольностей: не было никакой финальной многолюдной сцены, где все, включая Гамлета, умирают. В этой версии, заканчивающейся на кладбище, Гамлет убивает фальшивого короля и слышит возгласы призрака своего отца: «Живи для народа! Бог сделал тебя королем!»
Это был прекрасный момент, по мнению Коко, блестящий момент, но каких же трудов стоило добраться в эту точку! Что ж, в следующий раз, когда она встретится с фон Динклаге, она сможет упомянуть об этой постановке, о прекрасном голосе Офелии – кто ее играл? Коко тайком надела очки и, посмотрев в программке, запомнила имя.
У нее болела спина, затекли ноги, и больше всего на свете хотелось оказаться в своей маленькой мрачной спальне в дорогом маленьком номере отеля «Ритц», чувствуя, как сон наконец подкрадывается к ней, овладевая нежнее, сладостнее, чем любой любовник. Этому могла помешать лишь бессонница, которая мучила ее с тех пор, как умер Ирибе. Независимо от того, насколько Коко уставала, ей никогда не хотелось спать.
Скоро, пообещала она себе. Скоро ее кровать, ее маленькие помощники, так она называла маленькие таблетки, или, может быть, даже шприц, помогут ей уснуть. И когда-нибудь после этого, через день, неделю, месяц, фон Динклаге приедет к ней. Власть мадам Бушар над ним не продлится долго, и она, Коко, могла подождать, потому что знала, что он придет. Он должен. Она так повелела!
Но сначала нужно выйти из театра. Это оказалось настоящим испытанием, потому что Скиапарелли, эта итальянка, тоже была там в этот вечер, сидела не в ложе, а в партере, так что вся публика будто бы расположилась вокруг нее. Такое умение выступать напоказ, такая потребность быть в центре внимания. Коко слышала, что эта женщина была в Нью-Йорке со своим мужем, фальшивым польским графом, который бросил ее, они появились вместе на сцене в дешевом представлении о чтении мыслей и гипнозе, и нью-йоркская полиция довольно спешно попросила их покинуть город, пригрозив выдвинуть обвинения в мошенничестве. Ха! По крайней мере, нью-йоркская полиция сумела распознать бездарную мошенницу.