Ни одна из них не помахала и не кивнула. В этот момент в огромном фойе существовали только два человека Эльза Скиапарелли и Коко Шанель – и энергия, струящаяся между ними, готова была воспламенить все вокруг.
«Скучно, – подумала Скиап. – Неужели она никогда не носит ничего, кроме черного, неужели в ней нет ни капли чувства юмора или остринки?» Но это был хороший трюк – спуститься по парадной лестнице в одиночестве, даже ее помощница держалась позади. Торжественный выход. Скиап все это видела, внимательно наблюдая и делая все возможное, чтобы отвлечь мадам Бушар и ее немца как можно дольше, чтобы они не смотрели вверх, на эту лестницу из белого мрамора, на эту женщину в черном и жемчугах, на продуманный черно-белый костюм и лицемерную чопорность.
Это сработало. Шанель была уже на последней ступеньке, когда фон Динклаге наконец поднял глаза и заметил Аню. Его взгляд задержался на ней, и Скиап не могла прочитать выражение лица своей новой клиентки. Испугалась ли мадам Бушар конкуренции или почувствовала облегчение? Не каждая любовница мечтала, чтобы ее любовник всегда был рядом, и мадам Бушар, казалось, сильно увлеклась этим американским мальчиком. Муж, богатый, как Крез, хотя никто точно не знал, откуда он берет деньги, красивый покровитель, считающийся одним из самых влиятельных людей в правительстве Германии, и мадам угораздило влюбиться в мальчика, которому пришлось торговаться из-за стоимости платья.
Что ж, так устроен мир. L’amore domina senza regole. У любви нет правил. Или здравого смысла, если уж на то пошло. «Молодец, Аня, – подумала Скиап. – Прикоснись к железу на удачу, она тебе понадобится».
Картина маслом: Коко и фон Динклаге смотрят друг на друга, мадам Бушар смотрит вдаль, Скиап наблюдает за всем этим. Мгновение прошло. Коко отвела взгляд, поговорила с мужчиной, который только что похлопал ее по плечу, и теперь Дали тянул Скиап за руку; он хотел уйти прямо сейчас, чтобы спуститься к реке, в одно из матросских питейных заведений, где, как предполагалось, был человек, способный проглотить ножи длиной в два фута.
Люди, которые мгновение назад казались застывшими, как на фотографии, начали двигаться, разговаривать, направляясь к многочисленным арочным проходам оперного театра, на улицу Скриб, где их ждали такси и лимузины.