В густом кустарнике, тянувшемся вдоль дороги от конюшни мимо кузницы к Среднему, были проделаны тайные ходы. На ветвях большой плакучей ивы на краю двора создан настил – пункт наблюдения, а ствол ивы превращен в столб пыток, срезанные с удочек лески превратились в тетивы, а потерянные голубями перья ценились вообще на вес золота.
И вот как-то заигравшаяся ребятня стащила с ящиков у конюшни обомлевшего от неожиданности Сережку, отнесла его к иве, привязала к дереву и начала сначала с дикими воплями плясать вокруг, а потом кто-то первый пустил в пленника стрелу, а следом присоединились и остальные. Веточки стрел не были очень уж острыми, и их удары не были слишком болезненны, да и расплакался Сережка больше не от боли, а от страха, зажмурился и заревел, чем еще больше раззадорил «краснокожих». У кого-то явилась мысль о пытке огнем. Недалеко от ног несчастного пленника сложили кучку хвороста и подожгли его, дым сильно щипал глаза, ногам стало жарко, и тогда уже взвыл Сережка во весь голос. Неизвестно чем закончилось бы развлечение, но услыхала его Соня, развешивавшая белье во дворе, прибежала, раскидала ногой костер, отвязала сына, подняла на руки и обнаружила, что бедный ребенок потерял сознание.
Принесла его домой, уложила на кровать, он пришел в себя, а она как в забытьи сидела, смотрела на него, находясь в жутком трансе от одной только мысли, что его может когда-то не стать.
– Мама, а где я был? – спросил ребенок.
– Здесь, – удивилась она.
– Нет. Я был там, а теперь здесь, а между? Я умирал?
– Нет, Чиполлинка, не умирал, ты просто очень напугался и потерял сознание.
– А что это такое – сознание?
– Ну, это, когда ты все видишь, слышишь и чувствуешь, а когда его теряют, то будто засыпают.
– Если я умру, я потеряю сознание?
– Не умрешь, не говори так. Еще долго, долго будешь жить.
– Но потом умру?
– Все умирают.
– А там, в умирании, там страшно?
– Этого никто не знает, но я думаю, что там не страшно. Там тихо и спокойно, там может счастье.
– Там не обижают?
– Нет.
– А почему они меня обижают?
Соне показалось, что все вокруг подергивается красным цветом, но силой воли она гнала от себя недостойную мысль о мести.
– По глупости. Они еще маленькие и глупые.
– Значит, и я глупый?
– Глупый не в смысле дурак, глупый в смысле мало еще знаешь, будешь расти, будешь все новое и новое узнавать.