Потом Польку привели к Клавке, и всем стало ясно, что Полька убеждает Клавку, что надо что-то делать. Потом на сцене был показан процесс создания актового зала. Сцена заканчивалась просто. Артисты – семеро заключенных, среди которых и Клавка, и Полька, – стояли в ряд спиной к сцене, а потом по очереди развернулись, сложив слово «СПАСИБО» – у каждого в руке был лист с буквой.
С самого начала номера Ларионов почувствовал, как у него замерло сердце. Большинство заключенных в зале засмеялись уже на плакате «ШИЗО». Постепенно заулыбались и конвоиры, забывая, зачем пришли. На сценках перепалок между Ларионовым и Ириной, умело сыгранными Клавкой и Полькой, сам Ларионов поймал себя на улыбке. Он не ожидал такой ироничной, но при этом трогательной постановки, мастерски продуманной до мелочей. Пантомима лишала артистов необходимости говорить, что давало возможность каждому интерпретировать сцену по-своему. Клавка, одетая в мужской костюм, но без намека на униформу, могла быть кем угодно, но все понимали, что это был именно Ларионов. Плакаты с надписями не имели смысла без контекста сцен и были лишь несвязными словами.
Ларионов впервые совершенно явственно почувствовал, как служение людям наполняет сердце теплом и силой. Крошечные шаги в его заботе о народе вызвали огромную волну добра в нем же. Он не понимал, какова природа этого душевного движения, но чувство благодарности проникало уже в его существо, вызывая беспричинную радость. И он был в шаге от пропасти! Он мог загубить все одним махом, уехав в Москву.
Ирина, потрясенная, встретила артистов за кулисами, не в силах вымолвить ни слова. Женщины бросились обниматься, а Ирина раскраснелась от смущения и неожиданности. Она видела из-за кулис реакцию Ларионова, и как администрация беспрестанно оборачивалась на него и, заметив его благодушное отношение к постановке, тоже аплодировала в конце, правда, с неисправимо постными выражениями на лицах. Большинство из них не были свидетелями работы Комитета, и постановка, в принципе, предназначалась для проявления признательности Ларионову и Ирине, благодаря которым был создан актовый зал и происходило первое представление в лагере.
Далее по программе шел номер Губиной, который должен был идти первым, но из-за импровизации был сдвинут. Полька объявила его с особенным энтузиазмом. На сцену выбралась Губина в сопровождении Паздеева и Кузьмича. Ларионов потирал переносицу, чтобы скрыть улыбку.