Боорсок бий наблюдал за ней, и его старое сердце обливалось кровью. Он прожил долгую жизнь и повидал немало горя – так много, что мог бы им полнить целое озеро. Видел, как уходят в мир предков старики, как гибнут в битвах молодые джигиты, как плачут вдовы и сироты. Но было что-то особенное в молчаливом горе Айжаркын – что-то такое глубокое и чистое, как родник в горах, что даже его умудрённая годами душа содрогнулась.
Старик знал цену жизни в этих краях, где каждый день приносит новые испытания. Знал, как жестока может быть судьба к тем, кто остался без защиты мужского плеча. Особенно сейчас, когда времена смутные, когда старые обычаи рушатся, как весенний лёд на реке, когда даже самые близкие родичи могут отвернуться от вдовы и сироты.
В роду Алымбека были разные люди – и добрые, и не очень. Боорсок бий слишком хорошо помнил истории о том, как вдов молодых джигитов отдавали замуж против их воли, как отбирали детей, как делили имущество, оставляя женщину ни с чем. Нет, нельзя было допустить, чтобы такая участь постигла Айжаркын и дитя Алымбека.
И тогда старый бий принял решение – такое же твёрдое, как скалы его родных гор. Он возьмёт под свою защиту эту молодую женщину и её нерождённого ребёнка. Станет им отцом, защитником, опорой. Ведь разве не в этом высший долг человека – помогать тем, кто слабее, защищать тех, кто беззащитен?
Глядя на застывшую фигуру Айжаркын, он вдруг с пронзительной ясностью понял, что это не просто долг и не просто жалость. В этой хрупкой женщине, в её нерождённом ребёнке он видел будущее – не только своё или их, но будущее всего народа. Ведь что такое народ, как не цепь поколений, где каждое звено должно быть крепким, чтобы вся цепь не прервалась?
А горы молча наблюдали за людьми, храня тайны прошлого и загадки будущего. Они видели много таких историй – историй любви и потерь, надежд и отчаяния. И они знали то, чего не знали люди: что даже самая тёмная ночь когда-нибудь заканчивается рассветом, что даже самое глубокое горе может стать началом новой жизни.
Время – странный лекарь. Оно не залечивает раны, просто учит жить с ними. Как река, пробившая себе новое русло после обвала, жизнь в аиле постепенно находила новые пути. Женщины всё так же собирали кизяк для очагов, мужчины пасли скот, дети играли среди юрт, и только собаки иногда поднимали морды к небу и тихо скулили, словно чуя незримое присутствие печали.