Последнее слово в своей песенке Искра выговаривала по-деревенски, ну, в точности, как говаривала её мать, и это протяжное её «спозна-аа-ю» почему-то особенно трогало меня. Я стоял на мосту в ожидании, готовый разделить с ней и землю, и небо.
Ничуть не смущаясь своей задорной песенкой, всё так же перепрыгивая с одной ноги на другую, Искра подбежала, встала рядом, прижав ко мне плечо, и как-то враз притихла. Оба мы в неловкости случившегося уединения с преувеличенным вниманием вглядывались в прозрачную текучую воду. В воде посверкивали боками быстрые верхоплавки, таинственно шевелили чёрно-зелёными волосами придонные водоросли.
Искра вдруг напряглась, перевесилась через перила, шепнула:
– Смотри!..
Я проследил за её взглядом, увидел движение тени по каменистому пёстрому дну, разглядел вытянутое, будто ссутулившееся тело щуки. Осторожно двигая хвостом, дрожа плавниками, медленно, с остановами кралась она вдоль шевелящихся водорослей к светлой быстрине переката. Какое-то время щука стояла, приглядываясь, тут же взбурлила на быстрине вода, спасая себя, брызнули россыпью сверкающие на солнце рыбки.
– Ухватила, зубастая! – с досадой выкрикнула Искра, зелёные её глаза накрыла тень.
– Почему так, – сказала она задумчиво. – У одних сила, острые зубы, у других – только страх за свою жизнь. Почему?
Ответить я не мог. Но Искра и не ждала ответа. Она глядела куда-то вдаль, поглаживая большим пальцем босой ноги бревно, на котором близко друг к другу мы стояли.
Вдруг тихо спросила:
– Сань, ты – любишь?..
Я перестал дышать. Я знал, что Искра уже третий день ходит мимо Серёги молча, с гордо поднятой головой, что и на мосту-то мы оказались с ней, вдвоем, из-за случившейся между ними размолвки. Но и ждать не ждал, что Искра – вот так, вдруг, спросит меня о моих чувствах.
Я растерялся настолько, что пролепетал срывающимся голосом:
– Люблю?.. Кого?..
Искра низко свесила голову, так что волосы закрыли ей лицо. Тут же каким-то зверушечьим гибким движением она отстранилась от перил, и в смеющихся её глазах я прочитал приговор своим надеждам. В ослепительно зелёных её глазах не было ни гнева, ни досады, ни обиды, но не было в них и того золотистого тепла, с которым подолгу смотрела она на Серёгу.
Искра засмеялась, откидывая движением головы волосы па плечи, сказала, будто первоклашке: