Сердце заколотилось. Обрывки памяти: темнота, плач, запах гари. Рука маленького мальчика в моей. *«Марк, держись!»*
– Нет… Тебя не было в списках, – пробормотала я, листая в уме документы из архива. *Семь детей. Анна К. (Тень). Шесть других.* Но имя Марка там не значилось.
Он встал, подошёл вплотную и приложил ладонь к моей груди, где под кожей бешено стучало сердце.
– Громов стёр меня. Сделал «пустым», чтобы ты забыла. Но я помню. – Его пальцы дрожали. – Мы были семьёй. До того, как нас отдали в «Рассвет».
Из кармана он достал половинку медальона. Вторая половинка – с фото матери – лежала у меня в шкатулке дома.
– Почему ты молчал? – выдохнула я.
– Ты не была готова. – Он отступил к окну, где луна рвала тучи на клочья. – Тень съедает тех, кто вспоминает слишком быстро.
Внезапно дверь распахнулась. Ворвались санитары с шприцами. Марка скрутили, а он кричал, вырываясь:
– Они нашли меня! Ты должна закончить то, что начали! Убей её! Убей Тень!
Когда его уволокли, я подняла с пола медальон. На обратной стороне гравировка: **«Анна и Марк. 1998»**.
***
**Сцена в кабинете Громова:**
Он ждал меня, перебирая чётки. На столе – наша детская карточка из приюта.
– Вы хотели, чтобы я его не узнала? – бросила я медальон на стол.
Громов улыбнулся, как учёный, наблюдающий за удачным экспериментом.
– Марк был… побочным эффектом. Вы слишком привязались друг к другу. Это мешало терапии. – Он ткнул пальцем в фото, где мы с Марком стоим у входа в приют. – Ваша связь давала силу сопротивляться Тени. Мне пришлось *переписать* его роль.