Аманда никак не отреагировала, когда озвучили ее имя, продолжая задумчиво смотреть в окно.
Всего пять девушек из двадцати в классе попали в список. В прошлом году в нашей школе было двенадцать учениц, отправленных на Посвящение. Количество девочек с материнским геном уменьшалось с каждым годом.
Я решила вручить Кейси жемчужину от Бордара прямо перед церемонией. Мне хотелось, чтобы вместе с бусиной мы сохранили в памяти частичку нашей привычной школьной жизни.
Вечером, когда мы уже улеглись в кровати, обсудили весь сегодняшний день, и собрались заснуть, в дверь постучали. Бросив на меня удивленный взгляд, Кейси спросила:
– Кто пришел?
Ответа не последовало.
Через пару секунд ручка повернулась, и в комнату проскользнула знакомая фигура.
Кейси потянулась к прикроватной тумбочке, чтобы включить ночник, но не успела это сделать, как фигура шепотом произнесла:
– Не включай.
Это была учительница Марта. Странно видеть ее так поздно в крыле учеников.
Мы с Кейси переглянулись в полном недоумении.
– Тихонько встаньте и пойдем, – произнесла она.
Марта скрылась за шкафом, который всегда выглядел нелепо посреди нашей комнаты. Он будто вырос из-под земли как дерево и занимал собой большую часть пространства.
Мы сползли с кроватей, натянули махровые серые тапочки и проследовали за ней.
Сегодня была яркая полная луна. Эта часть комнаты наполнилась холодным белым светом. Марта была одета в длинный темно-серый плащ. Она скинула большой капюшон, и я увидела ее бледное лицо. В таком освещении оно выглядело немного болезненным. Темные круги под глазами стали ярче, ямочки на впалых щеках углубились. Она выглядела взволнованной.
Мы сели на подушки, которые складывали за шкафом каждый вечер перед сном. Я чувствовала, как в воздухе повисло еле ощутимое напряжение.
Марта была нам как родная. Если не мама, то точно тетя. Мы знали ее с четырех лет, как только попали в школу. Я не помню своих настоящих родителей, что случилось и, как я оказалась одна, но хорошо запомнила первый день прибытия сюда.
Стояла поздняя осень, и по стеклу шаттла барабанил мелкий дождь. Я водила пальцем по запотевшим окнам и рисовала солнце. Со мной было десять девочек в возрасте от четырех до шести лет. Кто-то плакал и звал маму, кто-то говорил на непонятном мне языке. Одна девочка забилась под сиденье и отказывалась оттуда выходить, пока к ней не приведут ее брата.