Квартиру отремонтировали в соответствии с проектом, который Леонид разработал лично. От трехкомнатной совковой “хрущобы” не осталось и следа.
Здесь не было кухни – ее поглотила просторная ванная с итальянской керамикой и уютными мохнатыми полотенцами. Длинный коридор вел из вишневой прихожей в дубовую гостиную с камином (Леониду пришлось долго искать мастера, сумевшего сложить очаг так, как хотелось заказчику, и вывести вытяжку в ближайшее окно). Эта же – теперь единственная – комната служила кабинетом и – если Утехин располагал временем и был настроен подольше понянчиться со своей мизантропией – спальней. Массивная, мореного дуба, мебель, обтянутая темной кожей, журнальный столик, бар с разнообразными напитками и закуской вроде галет и орешков, тяжелые, всегда приспущенные портьеры на окнах – все это, тщательно подобранное Леонидом в угоду своей мизантропии, могло бы составить обстановку того самого замка в Шотландии, той самой башни – обиталища потомка викингов…
И никакой техники (не было даже телефона)! Никаких газет.
Леонид никого не приводил сюда – ни друзей, ни женщин. Здесь не готовили еду, не обсуждали курсы валют, не занимались любовью.
Здесь жил мрачный двойник Леонида Утехина, его молчаливое эхо, ревностно оберегавшее свое одиночество.
Единственной книгой, допущенной в это прибежище нелюдя, был томик стихов Гумилева, с закладкой всегда на одном и том же месте. “Сказка” – так называлось произведение, услаждавшее утехинский дух в часы его отшельничества.
Леонид мог бы вообще не заглядывать в книгу, так как давно знал “Сказку” наизусть. Но ему нравилось брать в руки переплетенный в кожу том, дотрагиваться до страниц, будто материализующих неуловимое чудо поэзии. “На скале, у самого края, где река Елизабет, протекая, скалит камни, как зубы, был замок…” – начинал читать он. Но вскоре глаза соскальзывали со строчек, взгляд становился рассеянным (ибо слишком ярки были картины, встававшие перед внутренним взором), а слова продолжали звучать в ушах сами собой:
На скале, у самого края,
Где река Елизабет, протекая,
Скалит камни, как зубы, был замок.
На его зубцы и бойницы
Прилетали тощие птицы,
Глухо каркали, предвещая.
А внизу, у самого склона,
Залегала берлога дракона
Шестиногого с рыжей шерстью.
Сам хозяин был черен, как в дегте.