Я молча уселся на стул возле балкона и вспомнил, как старик рассказывал о том, как в молодости он играл на гитаре, но я не вслушивался в его истории. Мне было не интересно. Видя мое безразличие, Фердинанд прерывал рассказ и молча отдавал мне пакет с продуктами, за которыми я просил его сходить.
– Так значит, – начал я. – Все эти билеты, которые он собирает, это…?
– Несбывшиеся надежды, да. – подтвердил Глюк, доставая из шкафа старый, потрепанный временем балахон. – Его самая большая мечта не осуществилась, и он решил, что это судьба. Что ему не дано заниматься музыкой. С тех пор, он ни разу не притронулся к инструменту, не виделся со своими друзьями. Он ходил на концерты, покупал самые дорогие билеты поближе к сцене, и, стоя напротив исполнителей, закрывал глаза, представляя, что это именно он с друзьями сейчас играет музыку. Именно им аплодирует толпа, подпевает в неистовом реве, скандирует их имена.
– Получается, слушая музыку, он вспоминает дни, когда был счастлив? – наконец, я понял, почему Фердинанд так старался поделиться со мной своим увлечением. Он пытался рассказать свою историю, которую я так упорно не хотел слушать.
– Верно. – Глюк кинул мне балахон. – Музыка – все что у него осталось от тех времен. И теперь, он стремится заполнить ею все свое существование. Больше у него ничего нет. Прямо как ты со своими картинами.
– Но ведь он мог бы попробовать ещё раз! – воскликнул я, поймав балахон и нервно начал перебирать его в руках. – Он мог бы просто играть на гитаре, сочинять музыку, возможно, даже петь песни! Он мог бы получить все, о чем мечтал, если бы не…
Я осекся, поняв, к чему ведет Глюк.
– Если бы не что? – хитро улыбнулся Глюк.
– …если бы не замкнулся в своем мире, – тихо произнес я.
– Верно, но не совсем, – сказал Глюк, выуживая из недр шкафа потертые джинсы и передавая их мне. – Он не просто замкнулся, он опустил руки, смирился. Он добровольно отпустил все свои возможности, предпочёл остаться по другую сторону сцены, считая, что у него ничего не получится.
Я не нашелся что ответить.
– Так что? – спросил Глюк, облокотившись о дверной косяк. – Так и продолжишь оставаться в своем мире, или же откроешь для себя новый?
– Это совсем другое, – я помотал головой, борясь с нарастающим страхом. – Ты не понимаешь…
– Повторю еще раз – единственный, кто тут что-то не понимает, это ты сам. Я только что буквально по пальцам тебе все разложил, а ты все еще упрямишься. – нахмурился Глюк, нетерпеливо постукивая себя пальцами по ноге.