– Подай-прибей, унеси-принеси, всё такое. Цирк же бродячий, на колёсах всё время, в дороге. Приехали, лагерь разбили, шапито собрали, несколько представлений дали – и опять в дорогу.
– Клёво, – вздохнул мечтательно самый младший из братьев Юрасовых, Женька. – Так ты всю Америку посмотрел?
– Всю не успел, – засмеялся я. – Но много чего, да.
– А небоскрёбы? – спросил Лёзя. – Видел небоскрёбы?
– Видел.
– И как?
– Да ничего особенного. Торчат высотные дуры из бетона, стекла и металла в деловых центрах больших городов – вот и все небоскрёбы. Америка в основном одноэтажная, ребята. Люди предпочитают не в квартирах жить, как у нас, а в своих домах. Ну и, конечно, на машинах почти все, этого не отнять.
– В дома-ах, – повторил Король. – Машины у всех… Богато живут.
– Смотря какие дома, – философски заметил Сарпек. – Кирпичные – да, дорого. А если, как у нас, саманный слепить – нормально выйдет по бабкам.
– Сарпек прав, – подтвердил я. – Дома американцы каркасные строят – деревянный каркас, внутри утеплитель, снаружи штукатурка. Это дёшево. Что до машин, то многие в кредит берут, потом выплачивают банку годами. Дома, кстати, тоже в кредит.
– Так это что же, – догадался Король. – В кабалу к банку попадаешь?
– Бывает и так, – подтвердил я. – Можно и дома лишиться, и машины, если работу потеряешь и выплачивать кредит не сможешь. Это у нас вместо безработицы статья за тунеядство, а там работу очень непросто бывает найти, а вот потерять – запросто.
Закончилось пиво. Наступил вечер. ШПВ постепенно наполнился людьми, и разговаривать стало уже не очень удобно. Да и всё основное я уже рассказал.
– Ты, конечно, не вернёшься, – сказал Женька Юрасов, когда мы прощались.
– Не знаю, – сказал я. – Всё может быть, но обещать не стану.
Я и впрямь не знал. В Америке и Москвея скучал по Кушке. Меньше, чем по Гараду, но – скучал. Я всегда быстро привязывался к местам, в которых жил, и с которыми у меня были связаны дорогие мне воспоминания. Уверен, что даже по Алмалыку с его испорченным промышленными выбросами воздухом я когда-нибудь заскучаю. Как иначе. Там я собрал антиграв. Там был милый моему сердцу дом, в котором жили дедушка с бабушкой и прабабушкой и я. Семья Кофманов. Наташа, в конце концов. Там до сих пор жил Толик Краснов, которого я считал своим другом. Вероятно, я не стал бы ему рассказывать абсолютно всё, что тревожило меня сегодня, но зато я абсолютно точно знал, что на него во всём можно положиться. А это много значит. Там, в горах Алмалыка, я дрался насмерть плечом к плечу с дедом Лёшей и дядей Юзиком. Дрался и победил. Разве такое можно забыть?