Девчонка с высокими скулами, летевшая на своей вороной стрелой мимо изгибавшихся стволов деревьев, так что нежно-зелёный плащ стлался по ветру у неё за спиной, никак не выходила у него из головы.
Сафирот был не из тех, кто ставит женщин слишком высоко. Не столько потому, что они были женщинами, сколько потому, что не ставил высоко вообще никого. Мать с детства учила его, что только они, покорившие демонов, владетели дома Шаул – настоящие хозяева всех островов.
Беиска была из тех немногих тёмных магов, что никогда не жалели о случившемся на войне. Никогда не жаловались и никогда не пытались прикрыться флёром мученичества.
В последние годы таких развелось полно – но Беиска лишь смеялась над ними, говоря, что «каждому сверчку – свой шесток». «Они не способны на настоящую магию, – говорила она, – только плакать и просить подаяния – вот и весь их удел»
Сафирот привык думать, что мать права. Она правила семьёй железной рукой, неизменно преувеличивая её состояние и влияние в столице Астарте, так что никто из Шаулов не вспоминал или, вернее, предпочитал не вспоминать, что она была в этом доме чужой.
Влетев в свою комнату, он изящным движением отстегнул фибулу, сдерживавшую плащ, и тяжёлая ткань рухнула на каменный пол.
Литон, скользнувший следом за ним, затворил за собой дверь. Силуэт его заколыхался в полумраке, как пламя свечи, лицо подёрнулось дымкой, и тонкая фигура стала похожа на длинный высокий цветок, в венчике которого отразилось совсем другое лицо.
– Ты поздно, – услышал Сафирот голос матери, – я уже собиралась отправлять подручных следом за тобой.
– Старик вреден как демон (Гопс)*. Напрочь отказался разговаривать со мной, пока не опустится ночь.
Беиска рассмеялась. Смех у неё был заливистый, а голос – бархатистый. Волосы холодного орехового цвета были собраны в косы и корзиночкой сложены у затылка. Тёмно-зелёное платье открывало худощавые плечи и широкую грудь.
Беиска лет пятнадцать назад была одной из самых красивых придворных дам. Но война не обошла своею злой волей и её. Одна из самых первых битв оставила на лице вдовы Шаул шрам, сбегавший с виска, и, пересекая щёку, спускавшийся к уголку губ. Никакие крема не могли скрыть его, и даже магия тёмных оказалась недостаточно сильна. Немало Беиска искала заклятья, способные исцелить этот небольшой, но крайне неприятный изъян, но открытия её оказались неутешительны – магия исцеления сгинула вместе со светлыми магами целиком. То же, чем могли помочь ей ведьмаки, не стоило и выеденного яйца.