Я помчал в сторону дома чтобы отыскать своего Лукасика. На зеленой лужайке, что расстилалась перед домом, торчала лейка, она поворачивалась вокруг себя и разбрызгивала воду. Стояла невыносимая жара, трава же отдавала приятной прохладой.
Я забежал под струйки воды, повалялся на травке, покувыркался, отряхнулся и, освеженный, побежал к дому.
Парадный вход был закрыт. Я обошел вокруг дома, наткнулся на веранду, забрался на нее и прошел в широкую стеклянную дверь – она была открыта нараспашку, а оттуда вошел в гостиную.
Стол был накрыт, но в комнате никого не было.
Внезапно я услышал голос Лукаса и смех Ани, самой резвой из двух близняшек.
Вне себя от радости, я побежал на голоса и оказался в огромном мраморном зале: тут и там были разбросаны ковры, по углам стояли кадки с растениями, а на столах и пристенных столиках – цветы.
В глубине, вокруг стола, уставленного стаканами и рюмками, расположилась вся семья, вместе с незнакомцем Христо.
Было очень красиво и к тому же прохладно, и я остановился, чтобы сориентироваться и убедиться, что я нахожусь в доме, а не в саду – так много было повсюду цветов.
На моей спине осталась вода и она меня несколько раздражала. Я снова встряхнулся и повалился на ковер, чтобы просушиться.
Но в это же время в глубине зала раздались голоса, их все перекрывал голос госпожи Васиотаки. Застигнутый врасплох, я вскочил на лапы.
– Вон, вон! Уберите его вон, эту пакость! Пропали наши ковры!
Из дома пропали ковры? Какой же наглец посмел их тронуть, когда я здесь?!
Я вспомнил хвалебные слова Мицоса о моей чистопородности и стал возбужденно подпрыгивать от желания сделать что-нибудь хорошее.
– Вон! Вон уберите его! – вопила разгневанная хозяйка, хлопая руками в мою сторону.
Я бросился вперед на помощь, гавкая, чтобы выразить свою преданность.
Кто же был злодей? А вот Христо, иностранец, улыбается там тихо в своем кресле.
Конечно же это он злоумышлял насчет наших прекрасных ковриков. Поэтому я ринулся к нему.
Но едва я сделал шаг, как госпожа Васиотаки поднялась с места.