– В таком случае у нас возникает закономерный вопрос: на каком основании вы дерзнули явиться к нам и требовать аудиенции по закрытому нами вопросу? – недовольно пророкотал он и аристократу показалось, что в голосе короля назревают громовые раскаты.
– Видите ли, ваше величество, я, как и подобает политику, в достаточной степени осведомлен о законах нашего королевства. Практически все мои предки, начиная с его сиятельства Домианоса Первого были вхожи в палату лордов и звенья данной цепи не разрывались тысячелетиями. Однако вы, по непонятной причине, решили прервать их на мне. Насколько мне известно, запрет на вступление или же исключение члена совета должны иметь достаточно веские основания, вроде нарушения им закона. За собой я подобного не припомню.
Генрих Грозный поднял брови.
– Вы полагаете, Домианос, что мы поступили с вами не по справедливости и пошли против закона своей же династии?
– Я полагаю лишь то, что могла произойти ошибка или недоразумение, в котором мне хотелось бы разобраться. Все королевство говорит о вашей мудрости и справедливости, как смею я ставить под сомнение общеизвестные факты?
– Нет никакой ошибки или же недоразумения, монарх не имеет права на их допущение. Вы внимательно ознакомились с нашей конституцией, Домианос, но забыли о самом главном: закон – это ваш король. A Deo rex, a rege lex>8. И только мне, как королю и вашему сюзерену решать, что вам дозволено, а что не дозволено. Такова наша воля, – величественно и степенно изрек Генрих.
– Non rex est lex, sed lex est rex>9.
Монарх властным жестом поднял ладонь, приказывая тому замолчать.
– Если же наших слов вам недостаточно… с этого дня, Домианос, я лишаю вас статуса графа и лорда. Да будет сие так. Alea jacta est>10. Теперь – ступайте, – безжалостно приказал Генрих Грозный.
Спустя некоторое время, императрица Соломония, правившая в те времена Эллясом, пригласила Генриха в свой дворец с целью культурного обмена и улучшения политических отношений между странами. Тот согласился. Домианос же, только и ждавший возможности устранить ненавистного монарха, сплел хитроумный заговор с графом Аллегро. А также впутал туда Иоана – племянника Генриха, заручившись поддержкой единственного живого родственника короля, которому в случае смерти дяди пришлось бы занять престол. Они уже некоторое время вели переписку с Эпафродитосом – старшим сыном Соломонии. Принц отличался общительным и веселым нравом и был не прочь перспективных знакомств с аристократией Дэррханама. Домианос вместе с делегацией слуг Генриха подослал своего человека, который должен был напрямую передать юноше сообщение от графа.