Паул достал огниво, несколько раз чиркнул кремнем по кресалу, искры никак не хотели высекаться, да и трут отсырел. Свеча на столе полностью оплыла. Ему бы что-то получше, да только откуда возьмешь? Разве что спросить у барона.
Священник прошёлся из угла в угол по келье. Два шага до крохотного оконца, шаг за сундук и обратно. Особо не разомнешься. И в коридор часовни теперь лучше не выходить. Стражник неотрывно следит за дверью темницы.
Старику вдруг захотелось поговорить с молодой женщиной, обнадежить. Этим утром он непременно наведается в замок под предлогом необходимой молитвы. Навестит ее сына. Малыш так рано остался без матери. Сколько ему теперь? Полгода, ни днем больше. Хоть бы выжил, дети так часто гибнут. Нужно раздобыть где-нибудь козьего молока. Но лучше бы барон Розен нашел кормилицу своему сыну. Так надежней, чем переливать молоко. Служанки ленивы, а малыш может и захлебнуться, если одна из них уснёт. Только бы у них с Люцией все получилось! Тогда ребенку не придется страдать.
Но как выполнить ее просьбу? Как сказала красавица – и она, и сын должны показаться барону мертвыми. Убить наследника барона – невиданный грех, преступление. Как бы ему самому после этого не оказаться в клетке на площади. Нет, тут нужно поступать мудрей. Он объявит Зенона дьявольским отродьем и сам, с позволения его матери полоснет по горлу ножом, а потом вольет в крохотный ротик живительное зелье. Пусть поспит, проснется вместе со своей мамой через пятьсот лет. Можно будет забрать тельце, уложить в своей келье. Или вон, спрятать в сундуке между книг. Пускай спит маленький мальчик. Уж он-то сможет обустроить ребенку добротную люльку.
Паул углубился в свои мысли. Люция совсем не похожа на дьяволицу, даже, напротив, ее можно было бы счесть праведной. Юная баронесса рьяно учила молитвы, помогала всем нуждающимся. Сколько душ ушло бы на небо, если бы не рецепты зелий и трав. Вон и охотнику она помогла в то новолуние, присыпала страшную рану плесневелой травой. Все зажило, и лихорадка сошла у мужчины. Дети остались расти с отцом. Не было колдовства в том рецепте. Ведь с тех пор священник и сам не раз использовал плесень, когда залечивал раны. Что это, если не чудо, не божий промысел? Да только о таком чудесном свойстве плесневелой травы никому не расскажешь, если ты сам не святой – сожгут чего доброго на костре. Только в одном житие святого он встретил подобный рецепт – женщина выходила мужа, выпаивая его плесневелым корнем. То назвали божьим чудом, делом самой длани господней. Может, Люция не с дьяволом сошлась, а напротив, сам бог открыл ей чудодействие трав? А ее малыш Зенон? В нем что за сила заключена? Может, в сыне барона проснется дьявольское зло? Может, нельзя ему помогать? Взглянуть бы самому на мальчишку.