– Боюсь, Советник, у него там не только повариха бывала. По голосам слышала, что дамы разные. Причём, иногда бывали молчаливые, но он предпочитал дуэтом. А еще ночи летние были, окна открыты… Рыдания эхом по дому..!
– Вы удивительно лояльны к этому повару, госпожа Жозефин! – неодобрительно сказал господин Сыщик, – Я бы не поощрял такую нравственную распущенность.
– А с чего вы взяли, что это нравственная распущенность? Вдруг он тоже где-нибудь научную статью прочитал, что это полезно для сердечно-сосудистой системы? – возразил господин Советник.
– Неет! Мой повар не читает научную литературу. Он вообще у нас читать не умеет. Зато в церковь ходит каждое воскресенье, – хохотнула тетушка Жозефин.
Все живо представили, как рыдает по утрам любвеобильный повар, в компании дюжины поварих. А по воскресеньям они все вместе отправляются на церковную службу, в парадной одежде, с Библиями под мышкой.
По толпе собравшихся прокатились смешки.
Однако священник, услышав историю повара-прелюбодея, посещающего его службы сразу после разврата, расценил это как оскорбление. И впервые за всю церемонию сурово обратился к пастве:
– Вы хотите эротический разворот в погребальной церемонии?
Толпа заволновалась и перестала смеяться:
– Ну что вы!
– Или вы собрались меня дискредитировать? Я же не могу отвечать за каждого прелюбодея, который посещает мою службу! Ваш повар, вы за него и отвечайте!
– Да нет же, Преподобный! Просто к слову пришлось… Дело в том, что я знаток языка тела и интонаций голоса, – начала объяснять Тетушка, – Там дамы иногда всхлипывали показушно… А повар всегда с удовольствием… Анита…
Но она не успела договорить:
– Можете не продолжать! – вскричал преподобный, – Мы уже поняли, что вашей кухней заправляет мерзавец и прелюбодей! Который, к тому же, развлекает по утрам весь дом! Но причем тут мой покойный?! Это же не одно и то же лицо, я надеюсь! Если этот рассказ не относится к покойному, то зачем всех в него посвящать?! Вы забыли, где находитесь? Или мой язык тела сказал вам, будто я собрал вас здесь шутки ради?
Никто не ожидал, что такое незначительное обстоятельство, как личная жизнь одного из прихожан, вызовет в преподобном целую бурю негодования. Всем сразу стало как-то стыдно и неудобно, что этот повар вообще настолько обнаглел, что посмел переступить порог церкви.