Комната, в которую привели Исгерд, была самой просторной из тех, что она видела за последние без малого три года и находилась на одном из верхних этажей отеля «Звёздная дева», открытого два года назад в одном из бывших корпусов Мелберг-корп. Впрочем, подробностей этой реконструкции Исгерд не знала.
В первый раз она получала приказ остаться с заказчиком наедине и всю дорогу до отеля раздумывала, не это ли имел в виду её загадочный «доброжелатель» в своей записке?
Кто сидел в зале, Исгерд не разглядела. Силуэты зрителей тонули во мраке – большинство из них не горели желанием афишировать свои имена. А Исгерд было не до того, чтобы всматриваться в темноту.
Последнее падение, похоже, серьёзно повредило бедро. Водитель посадил её в лифт, не опасаясь относительно того, что Исгерд может сбежать, потому как дальше весь её путь проходил под наблюдением камер.
Исгерд проковыляла эти два десятка метров, опираясь о стену одной рукой. Приложив ладонь к двери, обнаружила, что та не заперта, и вошла.
И вот теперь стояла, стараясь не слишком заметно придерживаться за стену рукой, и оглядывала комнату, пол которой застилал мягкий ковер, а всю противоположную стену занимало окно.
Комната не походила ни на то место, где Исгерд обитала теперь, ни на те, где жила с тех пор, когда её мир оказался перевернут вверх дном. Исгерд прилагала все силы, чтобы не задумываться о таких мелочах, а сосредоточиться на том, что её ждёт, но не могла.
«Какая-то большая шишка, – думала она. – Может, я должна его убить?»
Последняя мысль вызвала смешок.
«Должна? Кому?»
Слово «долг» затёрлось и потеряло всякий смысл. Если и был ещё жив кто-то из тех, перед кем у неё были долги, то эти люди забыли и предали её.
Исгерд сжала кулак свободной руки, и в то же мгновение дверь открылась, а в проёме показалась крепкая фигура. Человек стоял так, что свет бил ему в спину, и Исгерд могла разобрать только цвет волос – чёрные как смоль пряди лежали на плечах вошедшего, затянутых в такую же чёрную ткань.
Человек замер – видимо, разглядывал Исгерд.
Особых сомнений относительно того, зачем её позвали, она не имела.
– Знаю, что такое «приватный танец», – сказала она вслух, – но впервые слышу про «приватный бой».
Ей не было смешно. Хозяин вечера, однако, не выразил и тени раздражения. Глубокий и бархатистый голос показался Исгерд смутно знакомым, когда мужчина произнёс: