– Есть порох, кувалда, допчики и плюшки!* – снимая розовые кеды с вышитыми на мысах фиолетовыми черепами, заявил явившийся из цифровой реальности парень, и Александр приложил к губам указательный палец, кивая на двери комнат матери и брата.
“Фу-ты – барыга!” – тут же идентифицировал вошедшего клоуна майор, перебирая в своей памяти встречи с подобными типами при самых неблагоприятных для тех обстоятельствах1.
Запершись в комнате белокурого Александра, ребята мигом устроили наркотическую вакханалию, обсыпав поверхность уложенного посреди стола настенного зеркала белым порошком и дюжиной разноцветных таблеток, приспособив, вместе с тем, пустую бутыль испод “Coca-Cola” для вдыхания дыма вещества через прожжённое у основания отверстие.
Ловко употребив часть из приготовленного арсенала химикатов, смешанных с растительными компонентами, юноши принялись наперебой обсуждать каких-то общих знакомых, обвиняя кого-то в простодушии, а кого-то – в пристрастии к нетрадиционным способам сексуального удовлетворения. После чего, окатив разум майора, словно помоями из туалетного ведра, несколькими гнусными историями о похождениях компьютеризированных мальчиков и не достигших половой зрелости бесшабашных модных девочек, Александр с барыжным клоуном засели за игру, напоминая майору о том, что плоть есть истинная темница для души человеческой.
О том, что в теле, хранящем, и его, и дух юноши, произошли какие-то неприятные изменения, о том, что изменения эти могут оказаться весьма серьезной проблемой для здоровья, майор понял ещё до рассвета, в момент, когда посетивший квартиру гость-наркодиллер уговорил белокурого денди-Александра испытать дополнительной удовольствие от прослушивания церковной музыки, через, особо лелеемую Александром-младшим компьютерную программу, вызывающую биохимический дисбаланс и, тот самый, модный, молодёжный запах, причину коего майор осознал недавно как откровение.
И без дополнительного воздействия сего электронно-резонансного наркотика, Александра-младшего трясло уж в яростной нервической лихорадке. Побледнев и облившись через все поры своего тела холодным потом до того, что боялся даже глядеть на себя в зеркало, истерически хохоча так, что мать его была вынуждена проснуться и осторожно прислушиваться к диким игрищам любимого чада через закрытую дверь, не справляясь даже и с самой, сжившейся с кистью руки компьютерной мышью, Александр, в унисон с товарищем по пристрастиям и парой висящих в голосовом чате персон, неистово выкрикивал задорную, повторяемую за солистом “The Prodigy”, фразу: ”…My mind is glowing, My mind is glowing…”, в оглушающем вакууме психоделического ритма музыки. А следом зазвучали и вовсе неведомые майору, безнадёжно отставшему в технократическом своём развитии, переходящие на истеричные взвизгивания от мелькающих изображений на экране, слоганы поколения «Ке»: “…Гейм, уру-ра*! Гейм! Лол дота, ком!…”