Мать убеждала, что в селе полно хороших девок, но он не слышал её. Арсений не хотел обыденности, не желал серого брака без любви. Хотелось страсти, романтики, настоящего чувства, которое закружило бы голову.
Февральские вьюги выли за окнами. Арсений сидел в конторке, перебирая бумаги, но взгляд его то и дело метался к окну. В душе зрела тоска. Всё, что он строил, приносило доход, уважение, но чего-то не хватало.
– Может, мне и правда пора жениться? – задумался он, перебирая в голове лица деревенских красавиц, но ни одна не находила отклика в его сердце.
– Нет, – сказал Дерябин себе. – Не по душе они мне. Не моего полета…
И, вздохнув, снова склонился над счетами, под гул завывающей метели.
Часть третья. Дмитрий Михайлович
Дни сменяли друг друга, зима уступала свои права весне. Снег перестал падать, метели затихли, и долгожданное тепло пробудило природу от зимнего сна. Весна зарождалась не только в мире вокруг, но и в душе Арсения, вызывая в нем радостное волнение. В эти солнечные дни он любил ранним утром бродить по березовой роще за околицей, вдыхая свежий, напоенный ароматом пробуждающегося леса воздух. Яркая зелень первых ростков радовала глаз, пение птиц наполняло сердце светлой надеждой. В какой-то момент, охваченный радостным порывом, Арсений взмахнул руками и побежал по тропинке, словно ребенок, мечтая взлететь ввысь, как птица, и парить над просторами родных полей.
Но вдруг его слух уловил отдаленный звон колокольчика, раздававшийся со стороны тракта. Арсений замер, прислушиваясь. – Странно, в такое время путешественники редко бывают на дороге, – подумал он. Любопытство взяло верх, и мужчина направился домой.
На дороге появилась старая, покрытая серым брезентом коляска, запряженная изможденной клячей, которая с трудом переставляла ноги. Колокольчик на её тощей шее звенел в такт мерному шагу. На козлах, сгорбившись, дремал возница – худощавый мужчина в потрепанном армяке, с картузом, спущенным на лоб. Видимо, утомленный ночной дорогой, он не выдержал и заснул.
Дерябин по привычке широко распахнул ворота, надеясь, что путник решит остановиться у него. Лошадь, почуяв запах свежего сена, оживилась и, ведомая голодом, направилась к стойлу. Не обращая ни на кого внимания, она сунула морду в кормушку и жадно принялась поедать овес.