– Маш, вспомни, что конкретно говорили сотрудники СТОЗА, пока были у вас в квартире? Может быть, что-то конкретное искали?
– По делу говорили мало. В основном о том, что Саша участвовал в подготовке какой-то операции по свержению действующей власти, что их преступная группа раскрыта. Все арестованы и дают показания. Спрашивали про деньги, какой-то бункер и оружие. Бред в общем. У Саши есть зарегистрированное оружие, все оформлено официально. А еще он играет в пейнтбол. Это тоже не запрещено! Даже международные чемпионаты проводятся! Какой заговор?! Какое свержение власти?! Забрали обе его винтовки, экипировку спортивную, грамоты за участие в соревнованиях, фотки какие-то, что-то из документов, как я поняла, на оплату оборудования, счета из гостиниц, телефоны мобильные и ноутбуки. Из сейфа деньги забрали – около трех миллионов монет… Мы собирались уезжать на новогодние праздники, – Маша едва сдерживала слезы. – Что же теперь будет, Антон?
– Тебе оставили копию протокола обыска? Какие-то контакты отдела, который занимается делом?
– Нет, ничего. Когда я вышла из дома, то у подъезда увидела двух типов. Мне показалось, что они из СТОЗА.
– Почему ты так решила? Они были в форме?
– Нет, но у них у всех одинаково туповатые, ничего не выражающие лица.
– Ладно, допустим, – Антон оглянулся по сторонам и, никого не заметив, предложил: – Пойдем в арку, там кафе. Капюшон накинь, чтоб лицо не засветить.
Они свернули с бульвара под плохо освещенную арку, ведущую во внутренний дворик, дошли до висящей на цепях вывески и, открыв низенькую тяжелую дверь, оказались в тепле и полумраке.
Небольшое помещение на пять столиков с барной стойкой в углу было абсолютно пустым. Тихо играла легкая музыка. Персонала тоже не было.
Антон прошел к угловому столику и начал снимать пуховик.
– Эй, есть кто живой? – его голос отозвался глухо в другом углу помещения.
За барной стойкой возник молодой человек, который неохотно произнес:
– Доброе утро. У нас кухня работает с девяти. Сейчас могу предложить только напитки.
– Нам два кофе, пожалуйста, – заказал Антон и, обращаясь к Маше, спросил: – Ты сказала, он играл в пейнтбол, а что это за клуб, знаешь?
– Да, «Витязь».
– А кто там руководитель? Других членов клуба знаешь?
– Да. Президент клуба – Иваныч. Он какой-то спортивный чиновник. Крутой дядька. Ему я первому позвонила, но он вне зоны доступа. А вообще я многих ребят знаю, и жен их. Я часто бывала с ними на соревнованиях… У меня есть номера телефонов некоторых. То есть они были в моем телефоне, но его у меня тоже изъяли. Саша близко общался со многими в команде. Это такое братство, понимаешь? Но я никогда не слышала от них никаких крамольных мыслей. Обычные разговоры про жизнь, про спорт, про работу. Я, конечно, не сильно разбираюсь в политике, но мне казалось, что эти «витязи» всячески поддерживают существующие порядки. Когда взрослые играют в командные игры с оружием в руках, они априори готовы подчиняться. Они команда: что хорошо всем – хорошо одному, а где одному не справиться – команда вытащит. И при этом каждый знает, что если для победы нужно пожертвовать именно им, то он покорно примет такую участь. Всегда считала, что игры в войнушку – это сублимация. Они просто не могут что-то получить в обычной повседневной жизни, поэтому идут на полигон и там реализовываются, выплескивая напряжение, побеждают кого-то, доказывая самим себе свою состоятельность…