Состояние эйфории не покидало его весь день. Кровь гуляла в нем, он был взбудоражен.
После ужина он попросил ее выйти, а остальных оставил для разговора.
– Если этот план не удастся, второй такой возможности не будет, – услышала она писклявый голос Гуя. Чтобы не вызвать подозрений, Люба отошла от двери и села на бревно, зная, что их постоянные споры недостойны ее внимания.
Сегодня, как никогда, она вспоминала своих детей и чувствовала глубокую вину перед ними. Бедные ее девочки уже, наверное, и не надеются еще раз увидеть маму. А она здесь развела игры про любовь.
– Шлюха! – тихо воскликнула она и ударила кулаком по бревну. Ей хотелось сказать ему, как она хочет домой, но она боялась, что минута, когда она скажет ему о своем желании уйти, станет для нее последней.
– Вряд ли мне представится такая возможность. Надежды на побег, очевидно, нет, и быть не могло, – с горечью подумала она. Ей придется подождать, когда они уйдут за границу, и цепь с нее будет снята. Тогда она сможет убежать и найти русское консульство. Но на это потребуется уйма времени, а ее дети не могут ждать столько.
Эта мысль приходила ей в голову и раньше. Она уже обдумала этот вопрос и составила свой план. Не смотря на то, что отношение к ней Василия изменилось коренным образом, она по-прежнему испытывала в глубине души животный страх, как только он начинал сердиться. И от жизни в этом глухом углу, где ее периодически оставляли одну на цепи. Где она вздрагивала от каждого шороха, и криком казался даже ее шепот. Она, в отличие от Василия, устала, считая, что сутки в тайге – это сутки за трое.
И хотя Василий говорил, что для него это свобода, она по-прежнему считала себя в тюрьме. Ошейник с цепью был на ней всякий раз, когда существовала угроза побега.
– Господи, если я не вернусь домой, сотвори в моих девочках чистые сердца и светлые помыслы! А мне помоги попасть к ним как можно скорее! Я так соскучилась по моей обычной жизни, по людям! Нет, я не нуждаюсь в окружении толпы, но я хочу быть с теми, кто мне дорог более всего. И еще хочу отомстить всем «козлам», предающим свои семьи! И главному из них! Ничего, что на шее у меня существенный недостаток: ошейник с цепью! Рано или поздно, но я доберусь до тебя, мерзкий ублюдок!
При воспоминании о Любомире она зло сжала губы и продолжала шептать проклятия в его сторону.