А девушка умерла в муках. Но в этих же муках родилась Ведьма. Ведьма, переигравшая самого Лофруда, причём, на его поле. И взяла Ведьма на руки дитя своё, и вышла из тёмной пещеры, полная планов. И ненавистью к людям горело сердце, и душа ведьмина принадлежала дьяволу, и была она теперь не одна.
Вход в пещеру загорожен массивным валуном в три человеческих роста, щели искусно замаскированы мхом, опавшей листвой и дёрном, напротив раскидал свои ветви вековой кряжистый дуб. Поэтому, не зная наверняка про скрытую тайну, смело пройдёшь мимо, глазу зацепиться не за что. Но Ведьма знала точно, хотя была здесь впервые.
Короткая фраза, лёгкое движение мизинца, и валун нехотя отъехал немного влево, открыв треугольный проход, как раз чтоб удобно одному человеку войти, не сгибаясь. Пространство не маленькое и не большое – чёртова дюжина шагов в длину и ширину. Потолок сводчатый, уходящий ввысь. Холодный камень охотно задвинулся на место, но темно в пещере не стало. Сверху там и тут свисают сталактиты, от которых струится неяркое мерцание, мягко переливаясь то серебристым, то золотым, а то от пурпурного до янтарного, светом. Стены тёмного гранита, тщательно полированы и украшены весомыми – с детский кулачок – золотыми самородками, перемежаемыми кровавыми лалами и сапфирами всех оттенков, кроме красного, ведь, как известно, сапфиры такого цвета не бывают.
Точно по центру залы на высоком малахитовом постаменте покоится гроб чистейшего горного хрусталя. Грустные разноцветные лучики, преломляемые гранями драгоценных камней медленно тают, как снежинки, проникая сквозь толщу его. А внутри на охапках разноцветных лепестков роз и тюльпанов покоится тело девушки красоты необычайной. Белое подвенечное платье расшито бриллиантами, нежная кожа бледна, ладони с тонкими пальцами сложены под грудью, веки смежены, кажется, девушка спит. Но не услышите вы от неё ни вздоха, ни стука сердца, нет в нежном прекрасном теле ни капли жизни, хотя сама плоть нетленна.