Больше, чем о Татьяне, Брей не любил говорить разве что о своих женщинах. О любовных интересах лучшего друга Александру было известно столько же, сколько и остальным. То есть примерно ничего. Двадцать лет назад, когда они только выходили в свет, Нейк был таким же нелюдимым и бестактным, как и сейчас, и все же толпы девиц преследовали его по пятам. Он же всегда оставался к ним предельно равнодушным. Обществу это не нравилось. Нейку же не нравилось то, что, по всеобщему мнению, его почему-то должно было это волновать.
В течение долгих лет Александру не было известно ни об одной женщине, которая бы вызвала в Нейке если не симпатию, то хотя бы интерес. Ядовитые языки лиделиума поносили его друга за скрытность, грубость, цинизм и высокомерие, то и дело приписывая ему десятки абсурдных романов, ни один из которых так и не подтвердился. Вероятно, поэтому, когда однажды Нейк появился на одном из приемов Диспенсеров с двухлетней девочкой на руках, Александр, как и все присутствующие, едва не лишился дара речи.
– Ваша светлость! – кричал ворвавшийся вслед за ним стражник. – Я прошу прощения, но мне нужно… – задыхаясь после бега, он кивнул в сторону малышки, что от испуга сжалась у Брея на руках, – просто необходимо установить личности всех гостей…
Стражник смотрел на Александра и Джорджиану с невысказанным отчаянием, не осмеливаясь даже украдкой взглянуть на разъяренного Брея.
– Мне необходимо установить личности всех гостей… – в очередной раз растерянно повторил он.
– Она моя дочь, – в гневе огрызнулся Брей, окинув хищным взглядом толпу. – Этого будет достаточно?
Александр был вынужден признать, что да. Так Татьяна Брей, в одночасье появившись в их жизни, вскоре стала не просто постоянным и любимым гостем в резиденции, но и членом их семьи. Нейк так и не рассказал ни о ее происхождении, ни о том, кто ее мать. В лиделиуме ходили слухи, что Татьяна – плод его любовных связей с простолюдинкой. Джорджиана и вовсе считала, что девочка ему даже не родня. Самого же Александра не волновала ни одна из версий. Если малышка и впрямь была дорога его другу – значит, она была важна и для него самого.
С того самого момента Нейк почти никогда не разлучался с дочерью. Он крайне редко выбирался в люди, но когда это происходило, неизменно брал ее с собой – не важно, будь то праздничный прием в День Десяти или деловые переговоры. Исключение составляли лишь редкие отъезды Брея в далекие регионы. Тогда он оставлял Татьяну с многочисленной прислугой в своей резиденции на Кальсионе или же, как сейчас, у Диспенсеров. Александр знал, что дальние путешествия даются другу очень непросто – к его собственному удивлению, малышке удалось пробудить в Нейке такую глубокую привязанность, на которую, как он думал до недавнего времени, тот и вовсе был не способен.