– А–а, теперь вспомнил, – без особого энтузиазма произнес вождь, и с сожалением посмотрел на свою дубинку.
Саймон, не желая, чтобы пауза затянулась, решил говорить сам.
– Великий Тиарки–Та, у меня есть к тебе дело, и мне нужно с тобой поговорить, – Саймон внимательно следил за туземцем, и все время держал руку на бластере.
– Ну, что же, можно и поговорить, – согласился вождь, после нескольких минут раздумий. Потом он почесал свой длинный нос и поднялся с импровизированного трона. – Пойдем в мой чинач, пришелец, и там ты расскажешь мне о своем деле, – после этих слов, Тиарки–Та важно повернулся и, опираясь рукой на дубинку, направился к палатке покрытой вонючими шкурами.
Саймон, а за ним остальные последовали за вождем. Когда они проходили мимо туземцев, то те покрепче сжимали в руках свои дубинки, и с нескрываемой злобой смотрели на людей.
– Босс, – тихо позвал Хью.
– Чего тебе?
– Пожалуй, эти недоумки не прочь и наши уши использовать в качестве украшений.
– Заткнись, – зашипел на него Саймон. – Если услышит Тиарки, нам несдобровать.
Джессика, которую все это время не покидало напряжение и чувство опасности, невольно улыбнулась и немного расслабилась. Сам того не желая, Хью ее развеселил.
Чинач вождя, куда их привели, был просторным и разделялся на две части перегородкой из шкур. В первой половине, предназначенной для посетителей, находился большой стол на коротких ножках, и две лавки, покрытые шкурами. На полу возле стола сидела грязная, нечесаная женщина. Она что–то напевала себе под нос и толстой иглой зашивала в шкуре дыру.
Тиарки–Та грозно сказал ей несколько слов и отбросил пинком в сторону. Женщина, не издав ни звука, собрала разбросанные шкуры и забилась с ними в полутемный угол чинача. Великий вождь тем временем важно подошел к двум раздетым девушкам, которые были привязаны веревками к опорному столбу у задней стены чинача.
Несколько секунд он молча разглядывал их и только причмокивал языком. Потом схватил плеть и несколько раз ударил каждую из привязанных девушек. Одна из них попыталась увернуться от его ударов. Такое поведение очень рассердило вождя.
Тиарки–Та выкрикнул какое–то местное ругательство и принялся хлестать обнаженную девушку до тех пор, пока она бесчувственная свалилась на пол. После этой процедуры Тиарки–Та повесил плеть на вбитый в столб гвоздь и, не обращая на девушек больше внимания, направился к столу.