– Жужа вернулась… – эта ребячливая фраза вырвалась у Янека. Боб усмехнулся. Янек смутился и попытался восстановить образ сурового полисмена, – Я только не могу понять, почему с вами, пан Горксий, у них вышла накладка. Вы единственный, кому удалось спастись. Как вы их раскусили?
Пан Габровский перевел взгляд с Боба на муху, а потом обратно на Боба.
– Накладка вышла потому, что пан два года жил в России, – Габровский-старший сказал это по-английски. – А там мало кто доверяет представителям закона. Боюсь, что именно эта вера подвела других жертв. Я пошлю фоторобот в службу собственной безопасности, возможно это настоящий полицейский, как ни прискорбно звучат мои слова… Где-то я уже видел это лицо.
– При случае поблагодарите наших российских коллег, – сказал Габровский, протягивая Бобу руку на прощание. – В каком-то смысле они помогли нам всем.
Боб догадывался, что чести рукопожатия полицейский удостаивает не каждого.
– Обязательно, – он вежливо улыбнулся. – Правда, надеюсь, что такого случая не представится…
Торм.
– Oh, shit! It something brand new… ("Черт, это что-то новенькое" – англ.) – Торм был обескуражен. Третий! Третий человек, который может быть его целью. Будто кто-то, кто посылал ему сны-ориентиры, решил посмеяться над ним.
– But such cannot be! ("Но такого не может быть!" – англ.)– Эмоциональный контакт с Бобом был настолько полным, что Торм даже думал по-английски.
Этого действительно не могло быть – сны приходили из сфер, несопоставимых с предположением об обмане. Ему нужен был совет Ясона. Старик повидал много такого, о чем Торм и не догадывался.
Проснулся он оттого, что рядом кто-то разговаривал. Голоса тихие, почти неразличимые. Их было два, мужской – казавшийся знакомым, и ломкий иссушенный голос, принадлежавший пожилой женщине. Торм открыл глаза и по изменившимся интонациям, понял, что это не осталось незамеченным. Над ним склонилось темное, обветренное лицо, все в рубчик глубоких морщин. Черные дальнозоркие глаза заглянули в его зрачки. Затем лба коснулись твердые пальцы, повертели его голову в стороны и оставили в покое.
– Хорошо, – произнес второй голос, – приходит в себя. Как я и думала.
– Смотри, мать, – произнес другой человек, – я должник его. Пускай все пойдет хорошо.
– Не беспокойся, рома. Отдыхай. Тебе тоже нужен отдых.