– Боря, чего ты молчишь?
– Ну, Галя…
– Что «Ну, Галя»? Трудно тебе, что ли?
– Ну, я как будто сам с собой разговариваю.
– А чего ты шепчешь тогда, если как будто сам с собой? Это же твоя дочь все-таки.
– Дочь, дочь. Ну она лежит, как бревно.
– Боря!
– Боря, Боря. А что, нет? Ноль реакции. Слышит она что-то или нет, как понять?
– А не надо ничего понимать. Ты представь, что слышит и все понимает. И вообще, чтобы Анечка вышла из комы побыстрее, надо с ней разговаривать почаще, держать за руку. Сам ты бревно.
– Ну, Галь. Ты думаешь, я не хочу что ли, чтобы Аня выздоровела? Побыстрее бы. Можно было бы нам на дачу вернуться уже.
– Ну все, все, иди уже давай за хлебом, болтаешь не по делу.
Я уже не слушала. И как они до сих пор не разошлись. По любому поводу препираются. Когда я с Ванечкой поселилась у них, все время спорили, когда ему гулять, спать, есть. Меня даже не спрашивали. Я и не лезла. Мне просто нужно было замедлиться и прийти в себя. Дрыхла до обеда. Стала на свидания к Антону бегать. Даже собралась в театр вернуться, хоть на один выход в месяц. А потом Галина предложила оставить Ванечку им. Оставить им. Как это? Потому что я плохая мать? Интересно, маме она тоже предлагала меня отдать ей? Я не стала разбираться, собралась и ушла, с Ванечкой, обратно к Антону. И снова не могла заставить себя с ней разговаривать. Как это возможно – предложить отказаться от своего ребенка, да еще таким елейным тоном.
Вот она так всегда. Всегда как бы с самыми лучшими намерениями. Не знаю, может, я придираюсь. Она просто случайно оказывается не в том месте и не в то время, и происходит что-то плохое, а она ни при чем. Как тогда, на нашей с Антоном свадьбе. Мне так хотелось поверить, что можно начать все сначала. Я позвала папу. Я надеялась, придет мама. Как-то узнает и придет. Я даже спросила папу, не в курсе ли он, что с мамой. Он ответил как-то уклончиво, не глядя на меня, мол что-то где-то от кого-то слышал. Я подумала тогда, что, наверное, они общаются, может быть, они снова общаются. Мама придет на свадьбу, мы обнимемся и будем оплакивать нашу разлуку и наши обиды, у меня потечет тушь, мама скажет «ну вот, что за невеста», а я засмеюсь от счастья. А Галину я не позвала. Ну и пусть обидится. Но Галина пришла, с папой. Папа, мямля, не смог не взять ее. Она улыбалась и показывала папе, куда поставить большую коробку. Суетилась, старалась помочь. Меня это раздражало, я уговаривала себя не портить самой себе свадьбу. Пока мы ждали приглашения в основной зал, я вертела головой и искала знакомое лицо. Рядом толпились гости пары, которая должна была регистрироваться после нас. Невеста, похоже, была уже навеселе. Жених оправдывался, что Люсенька очень нервничала, и он дал ей коньячку.