– Ну это-о… тот… – Галина Сорокопудская сделала надменную паузу медузы Горгоны, – кто дюже много пишет в инете… – примитивно, как для идиота, пояснила она, одарив при этом Мирона Прибавкина зачем-то искристым взглядом больших серых глаз.
– Ага… – ничего не понял Мирон Прибавкин и потрогал себя, словно защищаясь, за нос и пригладил чубчик. – А что… за это… хорошо платят?.. – недоверчиво посмотрел он снизу вверх на чудный профиль терпилы.
И вдруг вспомнил, как старший следователь, Григорий Злоказов, остряк-самоучка и стопроцентный шизоид, рассказывал о том, что есть такая работа, где эти самые блогеры ничего не делают, а деньги гребут лопатой. «Вот бы их потрясти! – мечтательно сообщил он. – Так отцы-начальники не дают!» Мирон Прибавкин ему ни капли не поверил, потому что так не бывает, чтобы кто-то зазря деньги получал, а оказалось правдой.
– Ещё как! – чуть ли не взвилась Галина Сорокопудская.
Глаза у неё моментально просохли. Она с королевским величием поменяла профиль на фас и с презрением посмотрела на Мирона Прибавкина, будто увидела его впервые: мол, сто лет в обед, ты из какой жизни, товарищ маузер?!
– Вы понимаете… – поторопился объяснить Мирон Прибавкин, теряя лицо, – дом-работа, работа-дом. Жизни не видишь! – невольно взмолился он, наморщив и без того узкий лоб стопроцентного интеллигента.
Но это не произвело на Галину Сорокопудскую ровно никакого впечатления, видно было, что она привыкла к скулежу нерасторопных сограждан с мышлением советской эпохи. С минуту она глядела на Мирона Прибавкина надменным взглядом светской львицы с королевским поворотом головы. Королева… понял он, цепенея, как перед коброй. Королева с ног до головы! Ангел небесный!!! Именно с этой минуты её великолепные серые глаза уже не казались ему столь обворожительными, а просто чудовищно жуткими, проникающими в самые тёмные закоулки души и разгоняющую там двенадцатибалльный шторм тоски и печали.
– Бывает… – свысока посочувствовала Галина Сорокопудская. – Так что?..
– А-а-а… в-в-а-ваш муж хорошо зарабатывал?.. – заикаясь, перебил Мирон Прибавкин, боясь, что она вскочит и убежит к другому следователю или вообще – в другую прокуратуру, ищи потом ветра в поле.
Ему показалось, что по жизни Галина Сорокопудская вершительница судеб – тонкая, снисходительная и величественная, как раз такая, какую он искал по жизни, но тотчас с ужасом пожалел о скоропалительных выводах.