"Эй, Звукоглаз!" – окликнул меня Итан. Он единственный из звуковиков, кто придумывает такие дурацкие прозвища. – "Ты идешь сегодня на собрание?"
А, да. "Собрание". Так мы называем наши еженедельные встречи в музыкальном классе. Официально это группа поддержки для звуковиков, что-то вроде клуба по интересам. На самом деле мы просто сидим там и слушаем мир. Иногда это единственное место, где можно быть собой, не пытаясь подстроиться под других.
"Не знаю," – ответил я, и мой голос предательски дрогнул на верхних частотах. Итан сразу напрягся – мы, звуковики, улавливаем такие вещи автоматически. Это как визуалы со своей способностью замечать мельчайшие изменения мимики.
"Что-то случилось?" – спросил он тише, переходя на инфразвук. Мы часто используем такие частоты для приватных разговоров. Другие типы их просто не воспринимают, даже с переводчиками.
Я почти рассказал ему про папин переводчик. Правда, почти рассказал. Но потом вспомнил пост на форуме: "Первое правило экспериментаторов – никому не рассказывать про эксперименты".
"Все норм," – соврал я, намеренно исказив резонанс голоса, чтобы звучать убедительнее. – "Просто много домашки."
На алгебре я сидел рядом с Сарой-нюхачкой. Забавно, но мы, звуковики, лучше всех ладим с нюхачами. Может, потому что и звук, и запах распространяются волнами. Или потому что мы оба воспринимаем мир как поток данных, а не статичную картинку или набор ощущений.
Сара сегодня была какая-то дерганая. Я слышал, как она постоянно принюхивается – частые, короткие вдохи, характерные для состояния тревоги. Что-то ее беспокоило, и я готов поспорить, что дело было в феромонах. Нюхачи чувствуют эмоциональное состояние людей так же четко, как мы слышим ложь в голосе.
"Что-то не так?" – спросил я ее после урока, используя свой самый нейтральный тон.
Она повернулась ко мне, и я услышал, как участился ее пульс. "Ты… изменился," – сказала она наконец. – "Пахнешь иначе. Как… как кто-то, кто увидел другую сторону луны."
Вот что плохо в нюхачах – они всегда используют эти странные метафоры. Как будто запахи можно описать словами. Это все равно что пытаться объяснить симфонию Бетховена через вкус мороженого.
Но она была права. Я действительно изменился. И это было только начало.
После разговора с Сарой я решил пойти на собрание. Не то чтобы у меня был выбор – когда нюхач говорит, что ты "пахнешь иначе", это как красная лампочка на приборной панели. Рано или поздно кто-то еще это заметит.