Ван Чуньшэню же нравилась такая темнота. Ведь на то и ночь, чтобы по-ночному выглядеть. Хотя хозяином постоялого двора «Сань пу кан», что означало «Три кана»[4], был он, однако ж каждый день, возвращаясь сюда, он подвергался издевкам от жены и наложницы, поэтому ему нравилось у порога нащупать на поясе трубку и в темноте перекурить. Пыхтя дымом, он по привычке ласково трепал по морде своего черного коня. Тот ведь проводил с ним в разъездах весь день, да и просто любил его Ван Чуньшэнь. Конь чувствовал доброе отношение хозяина, поэтому всегда прижимался мордой к его лицу, как будто хотел сказать, что ему вовсе не жалко ради него никаких сил, а Ван Чуньшэнь в благодарность шептал: «Молодец». Выкурив трубку, он распрягал коня и отводил в конюшню, что находилась позади постоялого двора, там чиркал спичкой, зажигал лампу, поил коня, добавлял в кормушку сено и только тогда, погасив свет, уходил в дом. Хотя в конюшне иногда бывали еще одна-две лошади постояльцев, Ван никогда не привязывал своего черного жеребца, ведь он знал, что хорошего коня увести невозможно.
Жену Ван Чуньшэня звали У Фэнь, а наложницу – Цзинь Лань. Вообще-то, по его положению и деньгам, не пристало ему иметь в доме двух женщин. Три жены и шесть наложниц – удел и удовольствие для богатых и влиятельных. Но для У Фэнь оказалась не судьба родить ребенка: сначала случились два выкидыша, а потом и вовсе не удавалось понести. Жившей же с Ван Чуньшэнем и вечно хворавшей старой матушке непременно хотелось в этой жизни обнять внуков. Как человеку, почтительному к родителям, ему пришлось взять наложницу. Быть второй женой для женщины, в каком бы роскошном доме она ни оказалась, дело позорное, а уж выйти за такого убогого, как Ван Чуньшэнь, – и подавно.
Свадьба с наложницей проходила у него что похороны. Имелись у дома большие ворота, но У Фэнь настояла, чтобы он открыл боковую дверцу, так что паланкин с невестой заносили отнюдь не через главный вход. Невеста же в паланкине, Цзинь Лань, была известной на весь Фуцзядянь уродиной, но и она изошлась в рыданиях, заявляя, что выйти замуж за Ван Чуньшэня – все равно что воткнуть свежий цветок в навозную кучу. И как же выглядел этот цветочек: глаза косят, нос задран к небу, рот свинячий, зубы торчат, мало того что коротышка и толстуха, так еще и все лицо в оспинах – когда она шагала по улице, то дети, едва завидев, от страха разбегались.