На подносе, протянутом к мужчине я видела тонкую нарезку болгарского перца в золотой тарелочке.
– Господин! Мы ее поймали! – послышался грубый голос, а сильные руки заставили меня поклониться так, что я увидела свои рваные грязные ботинки.
Аристократ повернулся к нам.
В свете роскоши бала, хозяин, казалось, обладал какой-то волшебной силой. Пламя свечей отчетливо высвечивали его резковатые, но в то же время притягательные черты лица.
Его глаза были янтарными, как и напиток. В них светился холодный ум и любопытство. Казалось, было в нем что-то дьявольское, порочное и притягательное.
Ленивая мужская грация, столь приятная женскому глазу, сквозила в каждом его движении. В том, как он поставил на поднос свой напиток, в том, как он окинул взглядом меня.
Я не была в курсе местной моды, но белый галстук был повязан довольно небрежно, при этом скован внушительной золотой брошью с несколькими крупными камнями. То, что это бриллианты, я не сомневалась ни секунды. Черный, подчеркивающий стройную широкоплечую фигуру камзол выглядел дорого благодаря драгоценной вышивке. Наверное, дело в его крое, который просто кричал о врожденной элегантности.
На такого мужчину стоят в очередь на очередь!
Невольно любуясь красавцем, я почувствовала к нему непреодолимый интерес и даже влечение. И меня это удивило.
Может, я просто не привыкла видеть таких красивых мужчин в такой роскошной обстановке.
Быть, может, это просто первое красивое, что я увидела в этом мире?
Несколько секунд я смотрела на него, понимая, какая пропасть разделяет нас. Позади хозяина я увидела молодую красавицу. Она сверкала, как принцесса, осторожно беря с золотой тарелки тонюсенький ломтик болгарского перца.
Ее светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, а каждая заколка тянула как минимум на квартиру в столице. На ее лице была такая брезгливость, что мне показалось, ее тошнит от одного моего вида.
Бал остановился.
Даже музыка умолкла.
Все тихонько переговаривались, а я чувствовала, как все внимание было устремлено в нашу сторону.
– Это что? – с расстановкой спросил хозяин в воцарившейся тишине.
Он смотрел на меня сверху вниз.
В этом слове “что” я прочитала сразу и высшую степень тихого недовольства, и презрение, и брезгливость, и такое пренебрежение, словно я – какая-то бяка, прилипшая к роскошным сапогам.