Когда-то давным-давно, в эпоху мрачного средневековья трех-пятилетней давности подобное единодушие в пределах любой отдельно взятой творческой группы еще могло быть оправдано тем, что прежде обвиняемые не пользовались должной свободой при выборе гендерных ролей; теперь же оно безоговорочно обрекало нас на тотальную обструкцию возмущенных коллег, строивших за нашими спинами подлые козни в редких паузах между обязательными для всех прочих участников индустрии гомосексуальными оргиями. Эта наша убежденность обосновывалась одним единственным – зато совершенно неопровержимым наблюдением: в двери наших мастерских отчего-то не ломились хищные толпы агентов, покупателей и меценатов!
Возможно, из-за того, что с натурщицами мне везло гораздо чаще, я быстро завоевал авторитет в этой компании. Мы вскладчину арендовали большую мастерскую над галереей Робби, где попытались развить ошеломительный успех «Задничной выставки», о которой, например, известнейший искусствовед Рон Циммер в своем обзоре в «Геральд» написал (честное слово): «…проходя мимо одной из галерей на Хаустон стрит, и стараясь не смотреть на огромную, ярко-зеленую ж… в ее витрине, я…»
Дальше речь шла о чем-то, не имеющим отношения к задницам, но это не мешало нам при каждом удобном случае с важным и загадочным видом ссылаться на «многочисленные восторженные рецензии в прессе».
Проблема, однако, так никуда и не исчезла, и парни продолжали злостно саботировать непримиримую борьбу всего прогрессивного человечества с нашими личными внутренними демонами, которые подозрительно смахивали на прилизанного франта в рубашке с поднятым воротником, салютующего бокалом мартини каждой входящей в бар красотке. Едва завидев обнаженных натурщиц, мои друзья по-прежнему забывали обо всем на свете и неслись по направлению к ним с выпученными глазами, размахивая руками и швыряя в разные стороны кисти и краски.
Поэтому, когда отец Робби, четырехзвездный генерал Бенджамин Марш, в очередной раз внеся за нас залог в суде, решил, что с него хватит, и отказался оплачивать свою долю ежемесячной арендной платы за мастерскую и галерею в двадцать четыре тысячи долларов, мы оказались на улице, поскольку тех восемнадцати долларов на четверых, что причитались с нас, не хватило бы даже на противозачаточные средства.