– Отец Майкл, – звонкий, немного экзальтированный голос окликнул его сверху.
Он развернулся и увидел настоятеля собора – отца Марио Греко, с которым они вместе учились в семинарии. Тот быстро спустился и сел рядом. Все-таки система не вытравила из него той простоты, которой их научил классный наставник Самуэль Стронг.
– Как ты? Я слышал о тебе в отделе, – произнес Марио. – Ты уж прости, но, на мой взгляд, ты сам виноват.
В ответ Майкл только слегка усмехнулся очевидному комментарию.
– Что теперь? Куда Господь направляет твои стопы? – Майкл посмотрел на Марио, которому всегда нравилось жонглировать духовным лексиконом.
– На войну, – ответил бывший священник.
– На войну? Но иммунитет?! – удивился Марио Греко.
– Ха, иммунитет! Я же больше не ваш, – заметил он.
– Вот ужас! О, небеса! А куда тебя отправят? – запричитал настоятель.
– На Балтику, наверное. Насколько я слышал, сейчас там вся заваруха, – без энтузиазма продолжал разговор Майкл.
– О-о-о, на Балтику! Я слышал, там продается прекрасный янтарь! – Марио задумался. – Может, привезешь моей жене какие-нибудь украшения в подарок, а то здесь за них заламывают безбожную цену. Ах, как она будет рада!
– Марио, я еду на войну, – медленно, подчеркивая каждое слово, произнес Майкл, осознавая, что достаточно распространенная профессиональная деформация – отсутствие бескорыстной эмпатии – коснулась его однокашника.
– Да-да, это ужасно! Но не забудь про мою просьбу, – Майкл кисло улыбнулся.
Марио позвали прихожане собора, а бывший священник отправился домой на самый серьезный разговор в своей жизни. Он знал, что, явившись на призывной пункт, домой больше не попадет. У него были еще сутки, которые он очень хотел провести со своей семьей.
***
Элизабет просто стояла на кухне и смотрела сквозь мужа. Раньше она уже переживала подобное, когда его отправляли с гуманитарной миссией. Но обычно в таких местах боевые действия уже сходили на нет. И все равно она помнила, как тянулись эти месяцы ожидания. Сейчас же Майкла отправляют как обычного солдата.
– Думаю, это ненадолго: на год, может, на полтора, пока не договорятся о перемирии, – потирая шею, произнес Майкл.
Она продолжала молчать.
– Солнце мое, я вернусь. Обещаю! – немного неуверенно продолжил он.
От этих слов Элизабет очнулась, но мягкие черты ее лица стали острыми, и горькое выражение разочарования прокатилось по нему. Она продолжала молчать.