Ключ в замке провернулся с трудом. Пахнуло затхлостью, пылью и еще чем-то неуловимым – так пахнет время, застывшее в нежилых помещениях. Алексей нащупал выключатель, но свет, конечно, не загорелся. Электричество должны были подключить только завтра. Из сумки он достал фонарик и осветил прихожую.
Старинная мебель, покрытая белыми чехлами, выглядела как компания призрачных гостей, замерших в ожидании хозяина. Паркет поскрипывал под ногами, а с потолка свисала хрустальная люстра, затянутая паутиной.
– Ну что ж, – сказал Алексей вслух, чтобы нарушить тишину, – добро пожаловать домой.
Он поставил сумки на пол и направился исследовать первый этаж. Большая гостиная с камином, столовая, библиотека с пустыми стеллажами, кухня с древней плитой. Все выглядело именно так, как описывал риелтор: «Дом купца Воронцова, построен в 1897 году, частично реставрирован в 1978-м, требует ремонта». Что риелтор, разумеется, не упомянул, так это отчетливое ощущение, что дом… помнит. Стены хранили отголоски разговоров, смеха, ссор и примирений.
Но это нормально для старого дома, попытался убедить себя Алексей. В конце концов, он сам реставратор, он всегда чувствовал историю предметов. Это профессиональное. А не… не то, от чего он бежал.
Пока еще было светло, Алексей решил подняться на второй этаж. Широкая деревянная лестница поскрипывала под его весом, но казалась достаточно крепкой. Он поднимался медленно, освещая путь фонариком, и на середине лестницы внезапно замер. На стене висела старая фотография в простой деревянной рамке – единственное, что не было снято или накрыто чехлом. На пожелтевшем снимке была изображена семья: мужчина с окладистой бородой, суровая женщина в строгом платье и четверо детей разного возраста, самый младший – мальчик лет пяти с непокорным вихром волос.
И этот мальчик смотрел прямо на Алексея. Не в объектив фотоаппарата, не на фотографа, а именно на него, на человека, стоящего перед фотографией спустя, вероятно, больше ста лет. Взгляд был живым, осознанным и каким-то болезненно знакомым.
Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок. «Оптическая иллюзия», – сказал он себе. Просто эффект старой фотографии. Он хотел снять снимок со стены, но передумал. Вместо этого он продолжил подниматься по лестнице, стараясь не оглядываться.