Он медленно провёл ладонью по запотевшему стеклу, оставляя за собой прозрачный след, словно расчищая туманный путь, который давным-давно исчез из реальной жизни. Эти мысли приходили к нему всё чаще в последние месяцы – неотступные, холодные, как ноябрь за окном. Смерть казалась ему не врагом и даже не угрозой. Скорее, нежданной партнёршей по танцам. Всё, что он слышал в своих мыслях – будто далекий голос, шепчущий ему из пустоты: «Просто шагни в такт, Алексей. Не страшно».
Но действительно ли не страшно? Алексей невольно стиснул зубы. На дне этих размышлений, как ему казалось, всегда скрывался страх – страх перед пустотой, перед холодом, который придёт после, или перед непонятным чем-то, что ожидает за последним вдохом. «А может, – мелькнула дрожащая мысль, – этот страх – не из-за того что там пустота. А из-за того, что там больше, чем я готов увидеть?»
Эти мрачные рассуждения не пугали его – скорее, убаюкивали, как старая, немного печальная колыбельная.
За окном ветер усилился, заставляя старые рамы дребезжать. Шорохи на улице, приглушённый стук ветвей о стекло – всё это странным образом усиливало чувство одиночества. Но вместе с этим в душе начало шевелиться что-то ещё. Что-то не вполне понятное, но ощутимое, как первый луч света сквозь густой утренний туман. Может быть, это был инстинкт, который говорил: «Не сдавайся». Или просто та человеческая упрямая привычка продолжать двигаться, даже когда кажется, что шаг вперёд бессмысленен.
«Как эти листья, – подумал он, глядя, как последний кленовый лист цепляется за ветку. – Их уже сорвало ветром, но они всё ещё трепещут, будто надеются, что кто-то перепишет законы гравитации. Или хотя бы подует в другую сторону».
Алексей поднялся с кресла, в котором, казалось, превратился в запертую статую за прошедшие часы. Похрустывая затёкшими суставами, он прошёлся по комнате, почти безразлично скользя взглядом по привычным вещам: старый письменный стол, когда-то заваленный проектами и книгами; шкаф, двери которого слегка скрипели при каждом открытии; полка с пыльными сувенирами, подаренными давно забытыми людьми. В уголке стоял абажур с прочной, но потрёпанной временем тканью – он ловил слабый свет от уличных фонарей, создавая уют, который Алексей перестал замечать.
«Уют… – мысленно усмехнулся он. – Это как старый свитер: когда-то грел, а теперь просто натирает кожу. Но снять его страшно – вдруг под ним окажешься голым?»