Кивнув, я задумываюсь.
– Тогда любой может приехать к нам на праздник и остаться на столько, на сколько пожелает. Прекрасная возможность появления новых лиц… и того, кто нарушит баланс.
Вздохнув, Зеневье согласился со мной.
– Держи нас в курсе. Мы всегда будем рады, если ты придешь к нам поболтать. Но тебе уже пора идти, иначе не сможешь отдохнуть ночью.
– Хорошо… спасибо.
Шивин улыбнулась и обняла меня на прощание. Остальные братья стояли позади, провожая взглядом. Что же… принесет ли это солнцестояние горе, или же будет хоть что-то светлое, кроме огня свечей на домах?
Приближается зима. Уже давно на улице выросли сугробы, и в них даже устала копаться детвора, но они все также радостно скачут по тропинкам, устланным хрустящим снегом. С восторгом наблюдая за тем, как приближается главная церемония полугодия, дети часто стоят по десять минут возле своих дверей, над которыми взрослые уже повесили вечные свечи, что не дают пламени угаснуть.
У меня так много хлопот, что приходится весь день тратить на них; думать над собственным декором дома пока не удается, все время – в солнцестояние. Это первый праздник, который я устраиваю самостоятельно; за спиной у меня их множество, но могут ли они сравниться с тем, что предстоит? Постоянная беготня утомляет; уже который месяц не удается выспаться, потому что только под завывание ветра в полной темноте удается закончить с делами.
– Мама, а ты подаришь мне подарки?
– Да, милая, – чья-то мать кивает где-то в глубине толпы со слышимой улыбкой. Я больше никогда не получу подарка от мамы на солнцестояние. От папы. Их никогда больше не получат Натан и Инара, что бьет сильнее всего, и именно это – мотивация к тому, чтобы не покладая рук продолжать этот темп до бесконечности, пока не сядет механизм.
С самого утра хожу по лавочкам; позавтракали младшие без меня, обед – на Инаре, ужин – со мной. И в него мы собираемся как раз-таки украсить крыльцо, если без меня этого не сделают они сами, не сумев выждать нужный момент.
На голову сыплются чужие вопросы – за сколько, куда, как; я теряюсь в бессвязных и глупых разговорах, стараюсь отвечать по существу, но никто меня не слышит. Только под вечер удается выдохнуть. Снова часы забили шесть, а я их пропустила; восемь – только заметила, девять – собралась.