– «Если даже кошка может быть символом стабильности, почему мы, люди, так часто разрушаем всё вокруг себя?»
Его голос звучал не как вопрос, а как утверждение.
Позади него, за массивным дубовым столом, сидел один из его ближайших соратников, Алексей Даст. Даст внешне был его противоположностью: высокий, с мощной фигурой и громким голосом, он напоминал генерала, привыкшего отдавать приказы. Но сейчас даже он молчал, внимательно слушая слова своего лидера.
– «Фёдор Иванович, вам нужно больше верить в людей, – осторожно заметил Даст.»
Мазиров усмехнулся.
– «Верить в людей? – Он обернулся, его глаза блеснули. – Я верю в них. Но знаешь, Алексей, иногда мне кажется, что люди слишком устали. Они хотят перемен, но боятся их.»
Он прошёлся по кабинету, медленно, будто обдумывая каждое движение. На стенах висели карты, схемы будущего Бобровского Союза, проекты конституции. Всё это было его детищем – хрупким, как стекло, но таким амбициозным, что от него замирало сердце.
– «Мы строим новый мир, – сказал он, остановившись перед столом. – Но этот мир слишком легко может стать старым, если мы не будем осторожны».
Даст откинулся на спинку стула.
– «Поэтому у нас есть вы, Фёдор Иванович. Вы всегда знаете, что делать».
Мазиров снова усмехнулся.
– «Знать, что делать, и делать это – разные вещи, Алексей».
Он замолчал, глядя на карту. На ней были отмечены страны, которые ещё недавно были отдельными государствами, а теперь стали частью конфедерации.
– «Бобровский Союз должен стать примером, – наконец сказал он. – Примером демократии. Честных выборов. Справедливости. Если мы упустим это, тогда зачем мы вообще боролись?»
На столе перед ним громоздилась стопка бумаг: отчёты о восстановлении инфраструктуры, планы реформ, жалобы от граждан. Всё это было важным, но Фёдор чувствовал, как его мысли блуждают. Он поднялся, накинул лёгкое пальто и подошёл к окну. Город за стеклом бурлил жизнью, но в этой активности он видел признаки усталости – люди не верили в перемены, они просто пытались выжить.
«Мне нужно выйти», – тихо сказал он самому себе.
Он взял со стола ключи и направился к двери. Перед выходом он обернулся к кошке:
«Не скучай, Мелисса. Ты, наверное, единственная здесь, кто точно знает, что делать».
Улицы Припикса встречали его шумом и хаосом. Узкие тротуары были забиты людьми, пытавшимися успеть по своим делам. Фёдор медленно шагал по главному проспекту, где когда-то стояли баррикады. Он помнил, как этот город сотрясали протесты, крики и выстрелы. Теперь здесь царила тишина, но в этой тишине ощущалась скрытая напряжённость. По крайней мере Фёдор, идущий уверенным шагом без охраны, в капюшоне который почти полностью закрывал его лицо никакой напряжённости не чувствовал. Он привык.