Электронный звонок оповестил о прибытии лифта на последний этаж. Закончив купаться в воспоминаниях, Патрик вышел в длинный коридор с одной единственной дверью. Остановился, закрыл глаза, обдумывая, что скажет, и куда может привести разговор.
Всего пара спокойных секунд и Иван, должно быть, прилипший к глазку, пугающе резко распахнул дверь.
Со времен школьного выпускного Патрик видел его лишь единожды. Возник он как раз в тот момент, когда все другие источники дохода себя исчерпали. Предложил взять в долг – естественно под проценты. Как же иначе. И все же предложил выход.
Кто бы мог подумать, что Иван – парень, которого ещё в школе прозвали хорьком, за заостренное к подбородку лицо, маленькую голову и трусливый характер – выиграет карьерную лотерею и станет успешным застройщиком. Полгода назад в своем офисе директора, залитом светом, льющимся из огромных панельных окон, он был вежлив и дружелюбен, а его улыбка так и светилась уверенностью и спокойствием. Он знал, какое впечатление оказывает на окружающих.
Патрик и раньше вляпывался в сомнительные истории. С микрозаймами, после которых его начинали преследовать амбалы; с пройдохами, пытавшимися всучить ему украденные деньги; с одной группой, позарез нуждавшейся в болванчике, для того чтобы свалить на него грязное дельце. Много историй. И предложение Ивана не казалось тогда исключением.
Разница была в том, что Ваня (который выглядел все ещё как тот самый Хорек) умел убеждать. Сказал, что не стоит беспокоиться о выплатах, так как для друга («ага, друга, с которым перекинулся от силы сотней слов за все школьные годы») он обязательно что-нибудь подберет. Может, даже найдет вакантное место в собственной фирме.
Патрик был ни в том положении, чтобы отказывать. Но в глубине души знал, что ничего бесплатного и хорошего от хозяев жизни просто так не вручается. Ведь потому они и находились на самом верху – потому что знали, как надо играть.
Вот только теперь от того ухоженного и вальяжного миллионера не осталось следа. Фигура затворника, возникшая в дверном проеме была слишком бледной, слишком измученной, чтобы на что-то претендовать. Вместо модного пиджака на ней висел мятый красный халат, прикрывавший замызганную рубашку, и драные брюки, подвязанные ремнем. И все же – это и в самом деле был Ваня.