Музыка затихла. Глаза всех присутствующих обратились к нам. А я видела только перекошенное усмешкой лицо кочевника и то, как его выражение стремительно менялось, стоило дулу пистолета встретиться с его виском, несильно, но предупреждающе надавив на пульсирующую вену под загорелой кожей.
Мир с опасной уверенностью, взвел курок, готовый в любую минуту исполнить молчаливую угрозу. Я скосила глаза с пальцев кочевника, которыми тот обхватил мои плечи на руку Мира. – Если он выстрелит сейчас, то шансов у кочевника не останется. Мозг просто вылетит из черепной коробки, а я и Рик, оставшийся позади меня, окажемся в крови с головы до ног.
– Тебе лучше вернуться к своим, – безэмоционально предложил Мир, но мне казалось, что от этого его тона замерзнут костры.
К нам уже спешил, широкими шагами Илькер. Лицо предводителя кочевников выражало крайнюю степень сосредоточенности. Черные глаза-провалы, не отрываясь следили за пальцем Мира, будто бы боясь пропустить тот момент, когда северянин усилит нажим, выпуская свинец наружу.
– Батурх, – обращаясь к своему соплеменнику Илькер задержал свою руку на его плече. – Пойдем. – Потянув огрызнувшегося Батурха, – если я правильно поняла, и это действительно его имя, а не какое-то другое обращение – Илькер старался говорить на общем языке, обращаясь ко мне и так и не опустившему дуло Миру. – Мы уходим. Прощения Исхара просим. – Тяжелая ладонь кочевника легла на его грудь, там, где билось сердце.
– Грахц! 7– выплюнул Батурх, уходя вслед за предводителем.
Глаза мужчины на краткий миг встретились с моими, посылая волну холодных мурашек, поползших вниз по позвоночнику.
Ноги были готовы подкоситься. Напряжение сходило на нет, оставляя в теле лишь ватную легкость. Вцепившись трясущимися пальцами в столешницу, я тяжело опустилась на прежнее место.
– Ты как? – Рик взволнованно заглянул в мои глаза, убирая прилипшую к мокрому от липкого пота лбу кудрявую прядь. – Я знал, что им тут не место… – тише добавил он.
– Все нормально, он не сделал ничего плохого. Пожалуй, я пойду в дом. Уже поздно.
Краем глаза я заметила какое-то оживление неподалеку от Руфуса, успевшего отложить свой инструмент. Ребятишки, только недавно носившиеся веселой стайкой, расселись у ног мужчины, прямо на прогретую за день траву, перешептываясь с видимым предвкушением.